   
|
 
|
 
|
 
|
The last spell |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » The last spell » Завершенные эпизоды » [AU] Нет средства согреться, если вдруг остановилось сердце
[AVA]http://sa.uploads.ru/wXezJ.png[/AVA]
[NIC]Erik Lehnsherr[/NIC]
Дата: спустя некоторое время после смерти Пьетро;
Место: тюрьма на базе Мстителей;Участники: Aneta Staněk (Ванда Максимофф) и Amos Diggory (Эрик Леншерр)
Краткое описание:
Если в сердце поселилась боль, если в темноте нет пути, если в этом мире ты остался один... Никогда не ври себе, и ты никогда не будешь один.Ответ на все вопросы Ванды
x0 
x0 
x1 
x0 [AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/23e3z_ChillyCherry.1469964853.png[/AVA]
[NIC]Wanda Maximoff[/NIC]
[SGN]
аватар by ChillyCherry, подпись пера s o n n e[/SGN]
Сколько прошло времени с того момента? Несколько минут? Час? Или, может быть счет пошел на недели и месяцы. Будь рядом Вижн, он бы не задумываясь назвал точное количество времени с того момента, как Пьетро не стало, не переставая считать секунды.
Но этого было не нужно, ведь числа, значения не изменят того, что произошло. И пусть она отомстила, но то чувство в груди, словно вырвали и ее сердце, оставляя кровоточащую рану, не проходило, и во снах можно было увидеть, как истекаешь кровью, ощущая ее металлический привкус во рту.
Время лечит даже серьезные раны, но сейчас его было явно не достаточно, чтобы просто отпустить, не создавая иллюзий присутствия.
Именно поэтому, сидя в глубоком кресле, на подлокотнике которого лежит потрепанная книга, из которой ей еще не прочитано ни слова, кроме названия, Ванда прикрывает глаза, тонкими пальцами касаясь корешка.
Очередное воспоминание, где Пьетро, усмехаясь, отбрасывает эту книгу в сторону и встает с дивана, говоря неразборчиво, словно воздух стал таким густым, что перестал пропускать звуки.
Она силится разобрать его слова, услышать знакомый голос, но все тщетно, он исчезает очередным видением, таким же стремительным, как и он сам. Когда-то был. И навсегда будет.
И эти сны стали проклятием, заставляя сомневаться в собственном разуме.
- Ванда, нужно поговорить.
Спокойный голос Стивена выводит из полуснов, возвращая в реальность. Корешок книги почернел, а сама Ванда вопросительно смотрит на того, кого все привыкли называть Капитаном. И сейчас тот не один, с ним неизвестный ведьме темноволосый мужчина. Тот держится скованно, поправляет очки, иногда переминаясь с ноги на ногу. И в какой-то момент даже пытается подать руку, но вовремя останавливается, лишь потирая ладонь об ладонь.
- Мое имя МакКой. Доктор Генри МакКой. Я наслышан о вас - произносит незнакомец, представляясь.
Ванде ничего не остается, как кивнуть, вставая из кресла. Она смотрит на Стивена, силясь увидеть в его глазах смысл последующей беседы, кутается в шаль, просто не знает, куда деть руки, а затем произносит:
- Я слушаю. Так о чем вы хотели поговорить?
И то, что она слышит в дальнейшем, плохо переносится на ее мир, хотя конечно же она слышала о Магнето, школе Ксавьера и Людях Икс. Больше молчит, чем говорит, иногда ловя на себе взгляд Капитана, а затем соглашается на ту самую встречу, о которой говорит МакКой.
А дальше дорога. Лопасти вертолета начинают крутится все быстрее и быстрее, но их не сравнить со скоростью Пьетро.
- Ты себе не представляешь, какой он! - голос брата звучит совсем рядом. - Я ведь не раз слышал о нем и, знаешь, мы непременно его найдем, встретимся и, возможно, он примет нас в свои ряды. Представляешь, быть правой рукой Магнето.
Он улыбается, выпрямляет спину, гордо задирает подбородок, смотря сверху вниз и становясь таким важным, что невозможно сдержать улыбки.
- Почти на месте - доносится из наушников, и Ванда открывает глаза, осматриваясь по сторонам.
Тюрьма встречает их тишиной. Стивен остается ждать за дверями, как и МакКой, а в коридоре ее уже ждет тот, кого называют Профессором Икс.
- Я рад, что ты согласилась с ним встретиться - легкая улыбка трогает его губы.
И прежде чем оказаться у стекла, разделяющего кумира Пьетро и ее саму, Ванде приходится отдать все металлическое.
- В целях безопасности - поясняют ей.
Ванда же на мгновение прикрывает глаза, делая глубокий вдох, а затем шепотом произносит:
- Это только ради тебя, братишка.
Открывает, встречаясь взглядом с Магнето и неловко складывает руки на груди, чтобы хоть чем-то занять их, не оставаясь без действия.
- Вы просили, чтобы я пришла. Я здесь. Мое имя Ванда. Ванда Максимофф.
[AVA]http://sa.uploads.ru/wXezJ.png[/AVA]
[NIC]Erik Lehnsherr[/NIC]
[float=left]
[/float]«Она потеряла брата». «Не рассказывай мне о потерях, Чарльз».
Еще одна тюрьма без металла, которая все равно долго не сможет держать своего пленника в рамках стеклянных барьеров. Место создано не для него, это чувствуется с биением под боком нагретого сплава, до которого можно дотянуться рукой, если закрыть глаза и забыть про навязчивый голос Ксавье, участливо вникшего в ситуацию. Он узнал в ту же секунду, когда об этом узнала Эмма от Эрика, надо же было случиться такому совпадению.
Группы потерянных мутантов требовала его внимания, каждая существующая, отдельные личности попадались на глаза ближайшим соратникам, но строить планы из-за мутанта в рядах иной организации…
«Король…» снова лежит на пластмассовом столе в своей полосатой обложке, от которой, кажется, эта книга никогда не избавится. И Эрик от нее тоже никогда не убежит: она будет стоять на всех полках мира, лишь бы он снова открыл ее.
Убийство его народа вело за собой месть, но смерть одного единственного привела его к замкнутой комнате. И смерть человека, оставившего на судьбе небольшой отпечаток, настолько небольшой, что при знакомом имени Эрик даже не вздрагивал, даже не проводил ассоциаций с женщиной, когда-то попытавшейся создать для него дом. Тогда была цель без побочных линий. Побочные линии все же были, целых две, и Леншерр должен был разобраться с ними ради того, чтобы продолжить двигаться к новому миру.
Чарльз молчал, будто бы разрешив Эрику побыть наедине с самим собой. Спасибо. Абсолютное спокойствие и уверенность. Не крыса, чтобы метаться по замкнутому пространству, залезая на потолок и сваливаясь с него на пластмассовую мебель. Кажется, в новое время он единственный, кто знает, что делать дальше.
«Чарльз», – строго. Слышит, даже скорее чувствует, как раздвигаются двери несколькими уровнями выше, впуская в тюрьму посетителей, может быть, сокамерников и сторожей. Эрик уверен, что это к нему. Ведет головой в сторону, хрустя шеей, и поднимается с пола, опираясь о колени и разминая затекшие плечи. Проверяет, насколько все еще далеко та раскаленная жилка, за которую он в любой момент может уцепиться.
Поворачивается все также спокоен лицом и сознанием, спасибо самым лучшим учителям, посвятившим его в тайны умиротворения, когда твои руки по локоть в крови. От входа отходит девушка: скомканная, как смяты листок бумаги под прессом. С первого взгляда и не скажешь, что дочь Магды. И его. А еще мутант, над которым так же, как и над ним, ставили опыты.
– Магнето, – заявляя о своей личности – одной из многих – отвечает он, пускай им обоим известно кто есть кто. Пристальный взгляд серых, потерявших цвет глаз не отпускает гостью, чье посещение было предсказано, без которого это заключение длилось бы не дольше ночи.
– Ванда, зачем ты с этими людьми? – Подчеркнуто пренебрежительно произносит «с людьми», отделяя их от своего племени. Кем она видит себя? Эрик способен открыть глаза даже тем, кто слеп с рождения. Он слаб не перед многими, а перед единицами, которые так же слабы перед ним. И в то же время они сильнее.
Тон спокоен, он будто спрашивает о том, как Максимофф позавтракала, удобно ли ей на базе и как сильно хочется спать после перелета. Но так и должен начинаться важный разговор: тихо и осторожно. Глубинные стержни поворачиваются не бурей, а шепотом. Вкрадчивым, пробирающимся в самые подкорки мозга. Ударная сила калечит и создает монстров, Леншерру нужны соратники. Мощь бессознательного оружия разрушительна и неконтролируема, и мутант помнит себя, потерявшего разум, но получившего свою способность, свою чертову жизнь, незапертую в оковы Освенцима.
Оковы людей ему были не страшны.
– Зачем вы с братом пошли с ними? – упоминает Питера. Если бы они с Эммой закончили устройство раньше, то могли бы вытащить их обоих из глупой передряги, спровоцированной чокнутыми людьми, забывшихся в собственном эгоизме. Как много, оказывается, может породить загруженный в себе самом человек. Для того, чтобы уничтожить мир, необязательно знать о нем все. Достаточно быть.
x0 x0 x1 x0 [AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/23e3z_ChillyCherry.1469964853.png[/AVA]
[NIC]Wanda Maximoff[/NIC]
[SGN]
аватар by ChillyCherry, подпись пера s o n n e[/SGN]
У ее мира нет начала, как нет и конца, хотя Ванде все чаще хотелось, чтобы это предположение, основанное на обрывках воспоминаний, мыслях и происходящем вокруг было ложным тезисом. Особенно из-за последнего.
И сейчас, наблюдая, как едва заметно мерцает лампа в глубине помещения, как свет преломляется, создавая иллюзию отсутствия стекла, разделяющего ее и Магнето, она лишь делает шаг вперед, протягивает руку, останавливаясь в нескольких дюймах от барьера, склоняет голову, вновь позволяя воспоминаниям взять вверх, а затем смотрит на того, кому эти стены, как кажется Ванде, совершенно не страшны.
Мимолетное ощущение, которому нельзя не довериться, словно сигнал маяка в тумане оповещающий о том, что стоит быть осторожной.
А ведь у Магнето есть имя. Его не может не быть. И в то время, как сама Ванда представляется, тот называется лишь прозвищем, что раскрывает сущность, закрывая все остальные двери характера и жизни человека.
Ей ничего не остается, как принять правила игры, чуть отойти назад, внимательно выслушивая первый из вопросов, и не спешить с ответом, ведь, по-хорошему, она не думала, что выберется, не боялась последовать за братом. Но только Вижн решил иначе.
И теперь, когда битва была окончена, когда король пал, пришло время разыгрывать новую партию, расставляя фигуры на шахматной доске, выбирать сторону, кидая жребий, оставаться пешкой, забывая о желаниях и целях.
Слишком сильный удар, чтобы придти в себя сразу же. И вовремя рядом оказались те, кто почувствовал ее боль, найдя слова поддержки.
- С этими... - повторяет она слова Магнето, неосознанно теребит прядь волос, отвечая вопросом на вопрос - А что мне еще оставалось?
Возможно, это прозвучит, как оправдание. Но вспоминая Пьетро, она прекрасно понимает, что тот не хотел бы ее смерти.
"Живи, пока это возможно".
Их жизнь изменилась с осознания смерти, и если дальше ей придется идти одной, больше не ощущая присутствия брата, то она пойдет, осторожно ступая, чтобы не упасть во мрак, обступивший ее со всех сторон.
Ну а Мстители... Они помогали ей не забыть, что имея такую силу, можно пустить ее во благо, помогая людям. Пожалуй, Стивен был слишком убедителен, рассуждая об этом самом "благе".
Но второй вопрос не легче. Магнето знает и о Пьетро. И вновь воспоминание о брате цепляет струны души, словно стая птиц проносится перед глазами. Как раз до того момента, как Ванда узнает, что спасение мира заключается в его уничтожении.
- Судьба странная штука. - Ее голос звучит почти бесцветно - Во тьме белое может показаться черным, но достаточно лишь вспышки, чтобы посмотреть на мир под другим углом. И вот уже, словно замки, растут приоритеты, слова обретают истинный смысл, а спасение невидимыми нитями тащит за собой очищение. То самое, когда слова взаимозаменяемы. Очищение и уничтожение.
Она молчит, поднимает на него глаза, встречаясь взглядом, и поясняет:
- Месть вела нас за собой. Но смерть всего человечества в наши планы не входила, как желал этого Альтрон. Поэтому... - она ведет плечом и грустно усмехается, быстро переводя тему.
- Я здесь лишь затем, чтобы отдать дань памяти своему брату. Вы были его кумиром, а вот зачем я понадобилась вам, до сих пор не могу понять, мистер... - да, она ведь не знает его имени - Я сомневаюсь, что вы позвали меня только для того, чтобы спросить о моем выборе. Возможно ли получить объяснения?
А ведь этот вопрос не давал ей покоя, пока вертолет уносил их все дальше от привычной обстановки, когда она, сидя в кожаном кресле, наблюдала, как стремительно меняются пейзажи, унося в неизвестность.
Так зачем все это тому, чья сила вряд ли сможет быть заперта в этих стенах?
[AVA]http://sa.uploads.ru/wXezJ.png[/AVA]
[NIC]Erik Lehnsherr[/NIC]
[float=left][/float]Эрик лишь поднимает голову и жадно вдыхает воздух, поступающий в камеру через вентиляцию в углу возле стекла. Такое ощущение, словно ни у кого из них нет выбора: только прятаться, только потакать людям, забывая о собственных интересах. Принимать чужое мнение за свое и жить в застывшей кладке реальности. Теперь он точно знал, что сделал правильный выбор и появился здесь в пластмассовой тюрьме.
Все равно дает право высказаться, выслушивает, не отрывая взгляда от чужих глаз и сложив руки на груди. Это не разговор с Рейвен, которую нужно вовремя остановить, чтобы ее мысль не превратилась в несущийся к неведомой цели экспресс со взрывчаткой в каждом вагоне. Сознание Ванды плавало разлитым на поверхности воды маслом, не желающим смешиваться с общим потоком. Оно сворачивалось вокруг какого-то центра, и он сместился со смертью Пьетро. Прошлую точку Эрик не мог с точностью обозначить, но сейчас все несколько проще. Не Чарльз, так Эмма.
Девушка доносит свое видение с помощью косвенных фраз, примеров. Они не нравились Леншерру хотя бы потому, что отвечать бы пришлось на той же пространной волне, по логике которой можно было вывернуть все наизнанку. Сказать, что круги расходятся по воде, их нельзя остановить… А потом осушить озеро, чтобы брошенный камень ударился о дно простой большой ямы. В реальности все совершенно иначе, поэтому красивые сравнения не всегда доносят истину проще обычных слов. И все-таки, это исключало само себя.
Был кумиром… Возможно, Пьетро был больше похож на него, нежели на Магду. Думать в таком ключе было сродни самому настоящему признанию отцовства, не взирая на все признания, честные мысли и факты. Одно дело провести линию под верным ответом, другое – использовать его.
Зря сотрясать воздух Эрик все равно бы не стал, но оглушать Ванду всем и сразу – потерять ее. Он опускает руки, но не в жесте отчаяния, а убирая невидимую защиту от окружающего мира. Надо быть открытым, без шлема на голове и посторонних личностей в мыслях и много пафосных фраз, которыми защищаются люди.
Кивает, лишь на миг закрыв глаза. Он здесь не просто так.
– Ты говоришь о выборе тогда, когда тебе нельзя было сделать ничего иного. Но это оговорка. Ты еще можешь найти себя, найти себя и своего брата, даже если он мертв. – Медленно шагает от центра камеры к стеклу, взирая сверху вниз. Все с высоты опыта, ибо на таких же, как он, он смотреть сверху не может.
– Твои способности – это дар? Его тебе дали люди? Нет, – непривычно растягивает последнее слово, качая головой. – Это ты, твоя способность, как хорошая память математика или слух у охотника. И ты это знаешь.
Понимание независимости от обязанности перед кем-то – основание для свободы. Но полная анархия приводит к третьей стороне в войне, в которой и так полно врагов, препятствий, взрывов. Самовольных сложно остановить, хотя вполне можно переманить на свою сторону на несколько дней или одну-две операции.
– И таких как ты, истребляют такие как они. Или изучают. Если можно создать искусственный разум, почему бы не создать из тебя же идеальную сыворотку для нового оружия? А перед этим заковать в клетку. – Он поднял руки, указывая на место, где он находится. Тюрьма или операционный стол, пуля или инъекция – то, что в итоге ожидало Эрика, если он не станет бороться за жизни мутантов. Они все, посадившие его сюда, прекрасно понимают, что это не навсегда, потому что место неидеально. Слишком близко металл, слишком недолго спускается лифт. И будто бы его кто-то успеет остановить, когда люди Чарльза покинут здание. Мнимая безопасность в рамках «продуманного» плана. На чертежах все идеально, все отступы продумано, и лишь человеческий фактор за доли секунд придумывает новые. Здесь даже его не нужно было, разве что кто-то вкопает его еще глубже, чем сейчас.
x0 x0 x1 x0 [AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/23e3z_ChillyCherry.1469964853.png[/AVA]
[NIC]Wanda Maximoff[/NIC]
[SGN]
аватар by ChillyCherry, подпись пера s o n n e[/SGN]
Шаг за шагом, когда Ванда бесшумно приближается к стеклу, разделяющему ее и Магнето, смотрит снизу вверх, чуть склоняя голову набок, складывает руки на груди, закрываясь от столь странного, пусть и величественного собеседника, от всего мира. Она не желает принимать сказанные слова за правду, ведь вопросы слишком явно намекают на то, что ее хотят заставить усомниться в своем выборе.
Усомниться один раз, второй, третий. Бесчисленное количество раз, когда теперь нет человека, у которого можно было бы спросить его точку зрения на происходящее, который мог бы развеять или подтвердить терзающие сердце сомнения.
Найти своего брата, даже если он мертв.
Звучит, как безумие, которое совершенно не хочется принимать.
- Да что вы знаете... - она хмурится, отводит взгляд, наблюдая за отблесками света на стекле. Обещания стали частью ее жизни, тогда как большие из них рассыпались осколками, похрустывая под ногами.
Пьетро тоже говорил, что никогда ее не оставит. И где он теперь? В ее сердце, как говорят люди, как говорит Стивен. Глупое утешение, когда не знают, какие подобрать слова.
И Альтрон. Ведь он тоже дарил надежды, в последствии выворачивая их наизнанку, преследуя только свои интересы. И лишь его бьющееся сердце было платой за рухнувшие, как карточный домик, мечты. За брата.
И совершенно не хочется думать о том, что и Мстители возводят вокруг нее воздушные замки, плетут паутину лжи, убеждая Ванду в том, что теперь ее путь правильный, светлый, будто дорога из желтого кирпича.
И сейчас, отпуская поводья всех логических цепочек, вновь встречаясь глазами с Магнето, наблюдая за ним, Ванда задает вопрос, ответ на который витает в воздухе, его можно коснуться рукой, ощутив весь спектр реальности происходящего.
- Зачем вы мне все это говорите?
Сомнения были всегда, им некуда деваться, а вот о заботе, желании поставить на путь истинный девушка не думает.
Не в данную минуту. Все слишком явно, чтобы отрицать обратное.
Чуть иной смысл, чуть другая интонация и слова, но в голове уже рисуется полная картинка происходящего.
Это просто очередная вербовка, где новый король расставляет пешки на шахматную доску.
- Что вы от меня хотите? Чтобы я помогла вам сбежать?
Ванде просто надоело ходить вокруг да около, ее вопрос звучит просто, без скрытого смысла. Нет в ее голосе ни интереса, ни насмешки над тем, кто заперт в импровизированной тюрьме, лишь ожидая своего часа.
- Мне кажется, вы способны уйти отсюда и без меня. Тогда зачем? Зачем эта попытка осудить мой выбор, посеять ростки сомнений, сжигающих изнутри. Я не думаю, что у вас есть что-то, что вы могли бы мне дать, хотя бы ради душевного спокойствия.
Но пойдет ли она на очередное предательство, в тот момент, когда стоило бы успокоиться, отпустить, наконец, смирившись со своей потерей. И сейчас Ванде не хотелось спорить с собой, принимая и соглашаясь с собственными ощущениями.
Жизнь слишком сложна, чтобы иметь возможность ответить на все вопросы и будущее слишком туманно, чтобы бить себя в грудь, утверждая, что принятое решение истинно верное.
Тяжелый вдох, немного хриплый, и Алая ведьма отворачивается от стекла, делает несколько шагов в сторону выхода, проводит руками по волосам, а затем все-таки поясняет, вновь поворачиваясь к Магнето:
- Здесь хотя бы есть те, кто могут меня поддержать, научить, преувеличить мои силы. Разве это плохая цена? Мы все можем стать жертвой тех, кто решит провести очередные опыты. Но опасность эта увеличивается в разы, если держаться по отдельности, не имея за спиной защиту. Таким был мой брат, и больше у меня никого не осталось, чтобы отворачиваться от помощи, ступая во тьму в одиночку.
[AVA]http://sa.uploads.ru/wXezJ.png[/AVA]
[NIC]Erik Lehnsherr[/NIC]
[float=left][/float] Едва усмехается, заметно скалясь. Что он знает? Лучше даже не знать, находясь по силе на уровне ниже него. Но потенциал велик, она еще сможет потягаться с Псайлок, если то, что он слышал, правда. Всему свое время, как любит это говорить Чарльз, но у Эрика немного другие представления о временной оси.
Прежде бродя по кругу, сейчас Ванда поступает с точностью да наоборот, требуя от Эрика прямоты. Легко требовать что-то от того, кто сидит в клетке, не показывая клыки и даже не думая рычать. Если низкий голос и можно было принять за клокотание грозного звука в горле, то сделать это мог только тот, кто не знал гнева, после которого оставались красные разводы в лужах на полу и вырванные трубы, балки, стены… Кто знал, что останется от этого места, когда все дела будут переделаны.
– Ты меня не слушаешь. – Укладывает сверху свои слова, как бы накрывая куполом мельтешащих муравьев. В мире так много возможностей, эта девочка пока их не видела. Удивительно, что школа Ксавье еще до нее не добралась. Видимо, им все равно на тех, кто остается на операционных столах, ведь до них нужно добираться с боем, с потерями, с кровью. Они стучатся в двери, принимают звонки. Магнето освобождает из камер и рушит заборы с колючей проволокой, которые ненавидит.
И все-таки ему приходится признать, что Ванде плевать на участь мутантов – она себя к ним не относит. Обитать в сборище людей, выращенных в пробирках со своими способностями и сошедшими из других миров, – не то, что может дать понять о реальности «нечеловеческих» способностей. Нужно понять, что мутация – это не вколотая в вену сыворотка и не курившая во время беременности мать. Это что-то такое же, как жесткие волосы африканца, сопротивляющиеся солнцу; или узкие глаза, защищаю яблоко от пыли; или другая форма стопы, позволяющая лучше бегать. Если такая мутация произошла, то она помогает подготовиться к грядущему веку, где это нужно будет.
Как это втолковать тому, кто разворачивается к нему спиной, забывшись смертью брата и потерянностью. Если бы ее выбор стал целью, она бы спорила. А «этот» выбор – лишь перепутье. Эрик готов был повернуть указатель.
– Люди с химией в крови будут учить мутанта владеть своими способностями... Червяк будет учить орла летать. Человек, которого ты встретила по пути сюда, создал школу, чтобы мутанты учились у мутантов, а ты будешь учиться у тех, кто убил твоих родителей. И создал то, что убило твоего брата. И ты это знаешь.
Он останавливает свою реплику напоминанием, что он говорит очевидные вещи. Если для нее «всем» был Пьетро, то какого черта она не отомстит за него тем, кто начал эту катастрофу? Если она шагает во тьму, то какого черта она не идет самыми прямыми дорогами? Решительности здесь нет и не было.
– И попробуй докажи мне, что ты такая же, как они. Их сила похожа на топор в руке. А твоя – это ты.
Может уходить, но ей придется придти снова, и чтобы это случилось, он либо должен оставить ее здесь, либо удержать. Все как и надо.
– Ты не знаешь, что такое идти к чему-то в одиночестве. – Местная тюремная роба едва ли дотягивает до локтя, поэтому номер на предплечье в любой момент может зацепить взгляд Эрика, которому эти въевшиеся в жизнь цифры всегда выдавали отдельную порцию злости. – Восемнадцать лет идти к мести после смерти всех, кто был рядом, – это одиночество.
Тихо хмыкает, как будто их истории похожи. Ни капли. Совершенно. Его история – не то, что он будет выворачивать и раскаиваться. Она всегда живет в одном свете, и даже сам Эрик не знает, как ему относиться к тому или иному событию.
– Я предлагаю защиту и цель. Я предлагаю семью таких же, как ты, готовую обучить тебя, потому что понять тебя могут только те, кто прошел через такие же муки. У многих из нас никого нет – родителей выследили раньше, детей забрали, жен и мужей прикончили. И если ты считаешь себя выше всех нас, то ты недостойна ни своего брата, ни своей матери.
x0 x0 x1 x0 [AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/23e3z_ChillyCherry.1469964853.png[/AVA]
[NIC]Wanda Maximoff[/NIC]
[SGN]
аватар by ChillyCherry, подпись пера s o n n e[/SGN]
Желание уйти или же доказать, что он не прав, что его точка зрения не имеет права на существование, делят пространство и время пополам. Ванда прикрывает глаза в попытке успокоиться, но тщетно. Кончики пальцев теплеют, и вот уже красное сияние охватывает всю кисть, остается лишь поднять руку, что она и делает, когда светящаяся сфера ударяется о стекло, не нанося тому никакого вреда, лишь оставляя выжженные следы на полу.
Она тяжело дышит, с ненавистью смотря на того, кто скрылся за разработкой Старка, кому ее магия не причинит вреда, даже если тот будет стоять рядом, лишь сложив руки на груди.
Красный отблеск в глазах проходит, едва ей удается немного взять себя в руки, лишь голос выдает ту злость, что овладела ей мгновение назад.
- Не нужно говорить мне, чего я недостойна!
Слова попадают в цель, раскаленной иглой пронзая кожу, норовя достать сердце. Как кривое зеркало, которому, казалось бы, верить нельзя, но ничего не можешь с собой поделать.
- Иногда и червяк может научить орла летать.
Ложь. Наглая ложь самой себе в попытке оправдаться.
Но ведь ей почти комфортно в рядах Мстителей. Ее сила пойдет во благо, защищая тех, кто не способен постоять за себя. Будь то человек или мутант - неважно.
И более того...
- И кто вы такой, чтобы так со мной разговаривать?
Его слова, интонации могли быть позволены лишь Пьетро, когда брат оказывался недоволен или волновался. То есть родственникам или родителям, но уж никак не тому, кто теперь был заперт в стенах тюрьмы.
- Вы мне не отец, чтобы решать за меня, что может быть лучше, а что нет. Мой выбор - это мой выбор, а иллюзорная цель, семья - это все миф, слова, не имеющие под собой ничего, кроме лжи и фальши. Где же те, кто, как вы говорите, семья? Почему до сих пор не пришли за вами, желая вытащить из этих застенок?
Она старается не срываться на крик, говорить спокойно, но нотки злости то и дело скользят в голосе, скорее, желая найти оправдание себе, нежели Магнето.
- Все имеют права на ошибку, как и на прощение - слова Стивена звучат в голове, а Ванде лишь остается их повторить, убеждая пространство вокруг, но не себя и своего собеседника - Не Мстители стали причиной тому, что Пьетро не стало, и если есть возможность чему-либо у них научиться, то я научусь, пусть даже и следуя своим интересам. У меня нет семьи, а поэтому... - она разводит руками, а на губах появляется едва заметная улыбка - ...Я полагаюсь только на себя. Так где же ваша семья?
Она лишь поворачивается в сторону лифта, желая убедиться, что никто не спустился на шум, не стоит призраком за спиной, ожидая, когда девушка обернется.
Но нет. Вокруг все также тихо, лишь красная лампа нервно моргает, указывая на неполадки в системе. Неполадки, причиной которым стала сама Ванда и ее злость.
Слишком сложно, чтобы принять, как данность то, что произнес Магнето, смотря с высоты своего импровизированного постамента, не называя своего имени. Безликий учитель, подобие тех, кто уже встречался в жизни Алой Ведьмы, норовя убедить ее в том, что сказанное кем-то ранее лишь иллюзии, что истина в словах говорящего, а правда - в сердце, которому стоит верить, проникаясь симпатией. И хорошо, когда рядом был тот, кто может разделить с ней мир, незримо поддерживая. Теперь же игра словами могла лишь задеть, вывести из себя, пытаясь показать на никчемность выбора Ванды, но так или иначе, выбор все равно оставался за ней.
Возможно тот самый, о котором в последствии миллион раз пожалеешь.
[AVA]http://sa.uploads.ru/wXezJ.png[/AVA]
[NIC]Erik Lehnsherr[/NIC]
[float=left][/float] Опущенный взгляд несет в себе то ли презрение, то ли критику кусочка способностей Ванды. Он настолько слаб, что даже не заставляет Эрика вздрогнуть или инстинктивно отступить от опасности, он лишь с сомнением выгибает бровь. И все? Сила выливается за край, но при этом не производит особого впечатления на мутанта, когда он поднимает глаза и смотрит на Максимофф. Нет мук сокрытия энергии, но и нет падения от истощения на колени.
Можно поиграть на детском издевательстве, которое по-настоящему жестоко в отношение вырвавшегося наружу разума. Но психологические манипуляции были профилем Чарльза, который мог без лишних хлопот сделать из человека морального урода или же наоборот – вывернуть на сторону добра и альтруизма. Только он этого не делал. И Эрик стремиться к его мощи не собирался, выбрасывая в окно остатки от экспериментов.
– Магнето, лидер Братства мутантов, – грозно чеканит Леншерр, потому что эти слова нельзя произносить равнодушно. Говоря о семье, нельзя не сообщать миру о ее силе, о ее мощи и достоинстве, которое заключенный камеры Мстителей возвращал им после того времени, когда они прятались по всем углам.
Смотрит из-под нахмуренных бровей, играя желваками и сцепив зубы, чтобы за недовольством упрятать простую, неприукрашенную правду. Насколько ее это ошарашит, если она так близко подходит к сравнению? Подумает ли, что издевательство? Возможно. Медленно моргает, будто бы готовясь зевать, доказывая скукоту высказываний. Даже рука не сжимаема в кулак с силой, от которой становятся заметнее синие ручьи от запястий до локтей.
– Потому что я им так сказал, – поясняет он известную истину. Он здесь пока этого сам хочется, пока его разума не коснется рука Фрост, готовая попытаться разрезать брильянтовым пальцем новейшее стекло, которое, как мог предположить навскидку Эрик, выдержало бы нападение Скотта и Алекса вместе взятых.
– Это правда, но ты используешь ее как оправдание бездействию. И кто ты? Святая? – Знакомое покалывание бешенства от того, что все пускается на самотек из-за мнимого величия души. – Только слова, ты бы с удовольствием отомстила, чтобы ничто больше не напоминало о боли.
Стальные глаза отпускают предмет размышления и обшаривают комнату вокруг камеры без какой-либо цели, Эрик заводит руки за спину, сцепляя их в замок.
– Мою мать убили, чтобы раскрыть мои способности. Отца бросили в газовую камеру. Их убийца мертв, и мне не нужно видеть его изо дня в день, успокаивая самого себя. Убивали и других дорогих мне людей, за чью смерть я не мог отомстить по причине того, что это не моя миссия.
Качает головой, поднимая левый уголок губ, над чем-то размышляя вслух. Так вводят аудиторию в свой рассказ об исследовании смешные профессора и доценты, пытающиеся привлечь к себе внимание слушателей. Для Эрика это была странная невыработанная привычка из-за долгих разговоров с самим собой.
– Хотя… Лучше брать все в свои руки. Я знал твою мать, Ванда, и это была не та женщина, которая должна была погибнуть под обломками дома. Она должна была прожить долгую жизнь с мужем и детьми, не цепляя войны и конфликты, забыв о том, что когда-то знала мутанта. Но… Но, видимо, такова судьба – ее сын и дочь повторяют историю.
И снова осматривает вспыльчивую девушку, чья необоснованная агрессия направляет его, демонстрирует правоту и верные попадания в цель. Докричится ли она до хрипоты? Тогда придет время говорить лишь одному собеседнику, а молчаливые кивки уже не будут походить на спор, в котором хочется выиграть. Никакого азарта.
– И Маскимофф. Он не вписался в эту историю с той само поры, когда признал вас с Пьетро своими детьми. Не могу поручиться, как именно все происходило, но есть те, кто могут. Но тебе ведь должно быть все равно на прошлое, и я лишь зря пытаюсь вызвать у тебя жалость, сочувствие и интерес? Ты можешь не знать, ведь у тебя «семья – это миф».
Намеренно выворачивает фразу, которая состояла совершенно не в том, что он имеет в виду. И садится за пластиковый стол, на котором все еще лежит полосатая книга без закладок, но с загнутыми страницами и сгрызенными неправильным использованием углами. «Король…»
x0 x0 x1 x0 [AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/23e3z_ChillyCherry.1469964853.png[/AVA]
[NIC]Wanda Maximoff[/NIC]
[SGN]
аватар by ChillyCherry, подпись пера s o n n e[/SGN]
Он разбирает ее жизнь, словно пирамидку из кубиков. Ничем не скрепленный материал рушится от одних только слов Магнето, разлетаясь в разные стороны. Слишком о многом осведомлен, слишком спокойный голос, чтобы врать. Да и зачем? И эти нотки разочарования в речи, от которых мурашки ползут по спине, и хочется опустить плечи и голову, лишь бы не встречаться взглядом с говорившим.
Гнев сменяет непонимание. Непонимание - заинтересованность, из-за которой Ванда вновь начинает внимательно следить за собеседником, улавливая его жестикуляцию, то, как он заводит руки за спину, казалось бы небрежно, но...
Ей ничего не остается, как слушать рассказ, не отвечая на его вопрос о святости.
Эта истина, на которую Ванда старательно закрывала глаза, сердце, мысли, лишь бы не думать об этом, полагаясь на то, что сам Пьетро выбрал сторону, в последние часы своей жизни помогая Мстителям. Она же лишь последовала за ним, его выбором, но что теперь?
Сомнения становились все четче, поедали изнутри, и в какой-то момент Ванда проводит ладонями по лицу, прикрывая глаза, говорит не так громко, как еще с мгновение назад, но прекрасно осознавая, что ее услышат:
- Как легко рассуждать о чужой жизни и чужом выборе, стоя за защитным стеклом и не боясь правосудия. Как легко судить о том, кто и кому что-то был должен. Как легко менять историю, предполагая, что все могло быть иначе.
Она убирает руки от лица и подходит ближе, лишь на пару шагов, но этого уже достаточно, чтобы разглядеть название книги на пластиковом столе, услышать, как стул слегка скребет пол, чуть поскрипывая под весом Магнето.
- Вы знали нашу маму, судя по всему, и отца. Тогда скажите же мне, где он был, когда мы дрожали, боясь, что бомба сработает? Где он был, когда она умирала? Когда умирал Пьетро? Вы же такой всеведущий, так поделитесь же своими знаниями.
В ее словам слышится издевка, как попытка защититься от той боли, что сжимает сердце от одной лишь мысли о прошлом, о потерях, о так называемом отце, о мести...
Этот разговор слишком сложен, вызывает те чувства, что Ванда всеми силами пыталась в себе подавить, забыть, пытаясь жить дальше.
Правда ранит гораздо больнее, чем любая ложь. Осознание своей беспомощности, возможного выбора, что в последствии окажется неправильным, абсолютно никчемности дальнейшего существования, когда намеченные цели - такие, как помогать людям, - оказываются фальшивыми, наигранными, как мелодия ученика, взявшего инструмент лишь несколько дней назад в попытке научиться музыке.
А что тогда в ее жизни верно? И когда все пошло не так?
У нее никого не осталось, и теперь тот, чье имя вселял страх, забирал последние надежды, последние крупицы собственного выбора, предлагая в замен иллюзию семьи. Семьи мутантов, что находится вне закона. И разве это является верным решением? Это ли может быть правильным выбором?
- Возможно, мне не место среди людей, чьи способности подарены наукой, но и иллюзия семьи, предлагаемая вами - вот тот самый миф, как наступить на те же грабли, что уже были в нашей с Пьетро судьбе в погоне за идеальным миром. За ту ошибку мой брат поплатился жизнью. А за эту? Моя будет стоять на кону?
[AVA]http://sa.uploads.ru/wXezJ.png[/AVA]
[NIC]Erik Lehnsherr[/NIC]
[float=left][/float] – Это ты можешь спросить у себя, – закинув ногу на ногу и непроизвольно взмахнув рукой, моментально отвечает Эрик. Его судили и собирались судить вечно, а Ванда не могла вечно прятаться у Мстителей, не отвечавших своему названию. Рано или поздно каждый проявит себя, и реальная природа вещей не заставит себя ждать. Леншерр ухмыляется своим мыслям, словно те только-только пришли в его голову, а не сложились в ней, пройдя путь от зародыша до полномасштабного монстра.
И ведь она совсем не удивлена, что Максимофф ей не отец. Либо эта девочка совсем потеряла возможность отодвинуть границу семьи дальше брата-близнеца, либо она уже об этом знала, что маловероятно с ныне ограниченным взглядом на жизнь. Настолько ограниченным, что нельзя было понять, где ее истинное место.
Будь Эрик на двадцать лет моложе, он бы развалился на стуле, почувствовав контроль, чтобы потом подобраться и сгорбиться при словах о смерти. Очень сложно было обходить кровь, которую язык не поворачивался назвать чужой, когда твои воспоминания были полны похожей, и от них нельзя было избавляться. Неуважение к мертвым – первый шаг к забвению.
– А этого ваш отец себе простить не может, – уперев локти в колени, говорит он, произнося слова почти вкрадчивым шепотом, каким его голос мог показаться за стеклом. Выдыхает и впервые опускает взгляд так, что кажется, будто Эрик закрыл глаза. – И раскаивается.
Есть люди, по которым ты мог бы плакать, если бы не научился держать себя выше жертв. И дело даже не в том, что они не люди, а мутанты. Скорбь могла вырасти в душе даже по тем, кто стал случаем в твоем походе. Магда была ответвлением, которое с каждой секундой разрасталось в воспоминаниях в большое ветвистое дерево с хрупкими сухими листьями. Сильнее становилась ответственность, хотя ее убили не из-за давнего знакомства с террористом. Нет, нет. Убили ли? Да, это ответственность человечества, обуреваемого жаждой, предметом которой может стать что угодно, потому что эта жажда будет существовать всегда, и все попадет под взгляд беззащитного существа с пушкой в руках.
– Нет. Мы же не собираемся вымирать, – он произносит последнее слово с издевкой, потому что мутанты никогда не будут вести себя так же, как и люди, стремящиеся к своему долгожданному концу. Они объединяются не для войны, а для жизни, для того, чтобы выживать на планете, которая по праву может быть разделена и ими, ведь они такие же сыны и дочери этого мира. Никто не смеет забирать у них небо над головой и такие же права, как и у всех прочих обитателей Вселенной.
– Мы не какая-то диктатура, где все несут воинскую повинность, а братство, выросшее из тех, кто хотел выжить и занять место, отведенное природой. Среди нас много тех, кто не воюет, а именно что живет под защитой сильных.
Один из лагерей в лесу, к которому его привел Жаба, был лишь сборищем подростков с внешней мутацией, которая не могла дать пользы никому на свете. Люди называли это уродством, поэтому они сбились вместе, сбежав от городов и чьих-то непонятных законов и указов. Магнето включил их в Братство. Почти мирное население, которое поглощено идеей даже больше, чем некоторые первоуровневые мутанты.
Но Ванда из другого теста. Она не сможет долго обитать в тылу, где ее способности смогут вскипятить чайник. Кто знает, на что она в итоге сможет выйти. Это напоминало старые времена, когда методом проб и ошибок раздвигались границы возможного. Не все было открыто, но многое. А если Ванда действительно его дочь, то она не оставит просто так неправильное отношение к ее новой семье. Вскипятить в среде и выплеснуть наружу: более действенные способы могли быть использованы в том самом палаточном лагере подростков. Не школа профессора Ксавье, зато отвечает запросам времени. И Магнето, не привыкшего долго ждать.
x0 x0 x1 x0 [AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/23e3z_ChillyCherry.1469964853.png[/AVA]
[NIC]Wanda Maximoff[/NIC]
[SGN]
аватар by ChillyCherry, подпись пера s o n n e[/SGN]
Ей все меньше нравятся разговоры о биологическом отце, точнее, его отсутствии в их жизни. Магда сама не раз утверждала, что тот, кто живет с ними, не настоящий отец, будь то в порыве гнева или, может, расстройстве чувств. Этот факт хорошо помнил Пьетро, увы, не Ванда, лишь предпочитая верить брату. И именно поэтому слова Магнето не вызвали должной реакции, а мысль о том, что погибший в руинах, на самом деле их отцом не является, не повергла в шок, от чего некоторые теряют дар речи, мотают головой, невольно переспрашивая: "Как это возможно? Почему?"
Ванда же продолжила свои рассуждения дальше, принимая слова Магнето, как данность, только убеждаясь в правдивости слов брата.
И это нежелание отвечать по поставленные вопросы, эта небрежность в движении, это... "раскаивается" звучит столь неприятно, что хочется закрыть уши руками, отвернуться и уйти, лишь бы не продолжать весь этот бессмысленный разговор, которому не видно конца, лишь облако сомнений окутывает все сильнее, заставляя сомневаться в правильности своего выбора. В правильности выбора брата, которого ей так не хватает.
- Раскаивается? - переспрашивает она, едва не коснувшись ладонью стекла. От того исходит едва ощутимый импульс, предостерегая, об опасности. - Раскаивается?
Вопрос звучит громче, эмоциональнее, ведь гнев скрыть невозможно.
- К чему все эти самобичевания, если его не было рядом тогда, когда он чертовски был необходим? Его раскаяние не стоит и цента и, знаете... - она медлит, сжимая руку в кулак, в котором не так давно держала сердце Альтрона. Если у того было сердце. - Я согласилась бы на ваше братство из-за того, чтобы встретиться с ним. Посмотреть ему в глаза и спросить только одно: "Почему?" Прежде чем убить. Ведь именно он виноват в том, что произошло. Будь он рядом, ничего бы этого не было! Пьетро был бы жив!
Красная волна проходит вдоль всего стекла, оплавляя наружные боковины, ей слишком больно, чтобы сдерживать то, что накопилось внутри за долгое время.
И пусть подсознательно она понимает, что все беды не от того, кого с трудом можно назвать отцом, а от стечения обстоятельств, их глупости и бомбы Старка, в конце концов, но уж точно не от кого-то призрачного, в нужный момент не оказавшегося рядом.
Гнев уходит, а Ванда склоняет голову, уже ничего больше не желая добавить, даже о том самом братстве, не диктатуре и прочем, что прозвучало перед тем, как начали плавиться стены.
Ей достаточно нескольких секунд тишины, чтобы осознать, как поступить дальше, едва пелена спадает с глаз.
Вот только боль никуда не денется, как и осознание того, что сказанное ей - отчасти правда, как порыв, гонимый гневом и желанием мести.
И ни один спасенный человек, десяток людей не сможет унять то, чему уже никогда не зажить. И если со смертью матери, спустя годы, она смогла смириться, то Пьетро разорвал ее душу на миллион осколков, если у мутантов вообще есть душа.
И теперь, стоя на перепутье, она не могла сознаться в себе лишь в одном. Что ей сейчас нужна была чья-то помощь. Чья-то рука, способная вывести на правильный путь, заставить видеть цели, а не иллюзии.
И эту руку протягивал Магнето, приглашая в семью, как и Стивен, Вижн, пытаясь заботиться и помочь ей найти свое место жизни.
Вот только осталось ли оно для нее вообще?
[AVA]http://sa.uploads.ru/wXezJ.png[/AVA]
[NIC]Erik Lehnsherr[/NIC]
[float=left][/float] Дыхание силы прошло по дрожащему воздуху, разошлось красными волнами по пространству и смяло пластик с сухим скрежетом. Почти как Самерсы, но явно в другой форме, если присутствует способность к телекинезу, а сама энергия не направлена единичным потоком. Ближе к Джин, наверное, для того, чтобы все распробовать на силу и вкус уйдет время.
Опираясь локтем о стол, Эрик останавливает свой взгляд на углах. Стекло не треснуло, даже не покрылось паутинками царапин, от которых рябило бы в глазах. Неплохая разработка, такого у американского правительства не было, ибо металл смог исполосовать его за считанные секунды. Можно попробовать и здесь. Леншерр нашарил вспыхивающие далеко внизу трубы, хотя мог бы на магнитных полях разнести тюрьму целиком, только эту свою способность он не хотел раскрывать сейчас. Такое неосторожное расположение труб не стоило использования козыря.
И пока внизу горячая вода расплескивалась, а цилиндры сворачивались в копья, способные пройти сквозь бетон, Эрик смотрит на набросившую на себя пелену контроля Ванду.
– Поэтому он хотел бы быть рядом, чтобы не потерять еще и дочь, – заключает из всего сказанного Леншерр, поворачивая руку ладонью наружу, едва приподняв пальцы в форму чаши. Чаши, которую нужно испить до дна, ибо такова судьба нового времени и новых людей, называемых мутантами. А после они будут зваться иначе, ведь не называли же кроманьонцы себя кроманьонцами, когда вытесняли неандертальцев с суши?
– Всем нам надо смотреть в будущее, а не останавливаться на достигнутом, в том числе и тем, кто хочет исправиться.
Здесь мог бы послышаться голос Чарльза, но тот был слишком правильным для того, чтобы подслушивать их беседу. Зато достаточно умен для того, чтобы понять, зачем Эрику нужна эта встреча. Проверка самого себя и проверка своей дочери.
Тюремную камеру заметно тряхнула, когда чистые иглы металла сломали бетон, взмыв в воздух рядом с сидящим Магнето, для которого весь концерт был не больше, чем дань собственному позерству. Иглы вломились в место, где стекло сходилось с бетоном и пластиком, ища то место, где заканчивает стекло, которое невозможно разрушить простой силой. И силой мутанта. Все ближе разрушения были к потолку, над которым, скорее всего, могла быть другая тюрьма. Ну что ж, он мог еще посидеть, пока не найдет выход.
– Имя твоего отца – Эрик Леншерр, – снизошел до ответа на довольно важный вопрос наставшего часа мужчина, бросавший короткие взгляды на сыплющуюся крошку. Как песок с редкими ракушками – большими частями бетона. Взвизгнула сирена тремя длинными вскриками и заглохла. Кажется, Эмма все-таки решила вмешаться вместе с остальными, дождавшись сигнала. У Ванды осталось слишком мало времени на выбор, который у нее всегда был. Нужно было лишь сорвать темный полог с другой двери, не требующей ключа.
Путь почти безопасен, нужно его пройти и понять это, ведь только потом начиналось все самое страшное – покажи лицо и в него полетят камни. А прятаться под горой немыслимых заданий и организаций, подчиненных долгу перед другими людьми…
– Ты можешь стать частью мира, которому принадлежала от рождения, Алая ведьма, – поднимаясь со стула, произносит Эрик, нашедший точку разрушения стекла. Боковины не выдерживают давления, ибо два мутанта для них – даже слишком, и рушатся, роняя стекло.
x0 x0 x1 x0 [AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/23e3z_ChillyCherry.1469964853.png[/AVA]
[NIC]Wanda Maximoff[/NIC]
[SGN]
аватар by ChillyCherry, подпись пера s o n n e[/SGN]
Ей нужно взять себя в руки, иначе все происходящее закончится гораздо раньше, чем того хотелось бы, ведь не смотря на ту внезапную ненависть, Ванда все еще хочет узнать об отце чуточку больше, возможно найдя те нити, что могли вывести на него. Нет, все-таки не убить, но посмотреть в глаза, задав тот самый вопрос, не дающий покоя. Ей необходимо понять, что проявление силы - это лишь попытка привлечь к себе внимание, не только того, кто сейчас находится за стеклом, в полнейшей безопасности не только от нее - от всего мира, но и тех, кто наблюдает за происходящим, не позволяя охране спуститься на лифте, вмешаться, диктуя свои законы.
И не было никаких сомнений, что кто-то уже приложил к этому руку, блокируя сирену.
– Поэтому он хотел бы быть рядом, чтобы не потерять еще и дочь...
Вот именно, что "хотел", не пытаясь воплотить в реальность то, что, может, на самом деле желанием и не являлось. Да и что этот, так называемый отец, для этого сделал?
Ванда уже открывает рот, чтобы задать очередной вопрос, не дающий покоя, но слышит имя.
И от имени этого девушку передернуло, заставляя отступить на несколько шагов назад, опустить взгляд, с удивлением обнаруживая, как на руках появляются мурашки.
Эрик Леншерр.
А ведь она знает его. Знает о нем из уст Пьетро, следящего за каждым выпуском новостей. Знает от Мстителей, ненароком обсуждающих мутантов.
Но привычней, конечно же, Магнето. Безликое прозвище, за которым скрывается человек со своей собственной жизнью, хитросплетением судьбы.
И как она могла забыть?
Ванда отрицательно мотает головой, не желая принимать на веру услышанное.
Произносит лишь:
- Не может быть. Это неправда...
И лишь наблюдает, как стекло, не выдерживая, падает к ее ногам, высвобождая мутанта, которого не могут удержать подобные сооружения. Едва ли может сама земля.
И когда их больше ничего не разделяет, когда вновь заходит разговор о том, где могло бы быть ее место, Алая ведьма пытается осознать произошедшее, принять на веру сказанное, но...
- Стой, где стоишь! - Былое хладнокровие и уверенность в собственных действиях полностью возвращаются, поэтому она поднимает руку, повышая голос и ощущая теплоту магии на кончиках пальцев. - Если все сказанное тобой правда, ты не уйдешь отсюда, не ответив на вопрос - "Почему?" И дочь ли, а не очередная игрушка в клане мутантов, чьи цели столь же мутны, как вода в застоялой луже.
Это просто не может быть правдой, хотя разум настойчиво твердит, что шанс ошибки минимален. То восхищение, что испытывал Пьетро перед Магнето, знал ли он, кто перед ним? И мать? Скрывала ли она всю правду специально, не желая называть имя настоящего отца или, возможно, все это просто выдумки больного воображения, когда желаемое хочется выдавать за действительное?
И пусть у нее нет уверенности в своих силах, когда Магнето в разы сильнее, но наверху охрана и профессор Ксавьер, возможно, единственный, кто мог бы противостоять столь сильному мутанту. Впрочем, а мог бы?
Она кожей ощущает исходящую от него опасность, и чувства эти не дают рассуждать логически, но руки не опускает, искренне желая задержать беглеца, если тот куда-либо собрался, заканчивая разговор. Ей нужны доказательства, ведь у всего они есть. И лишь тогда принимать решения, которые, возможно, в очередной раз изменят ее жизнь. Или оно уже принято, просто сама Ванда не желает смотреть правде в глаза.
[AVA]http://sa.uploads.ru/wXezJ.png[/AVA]
[NIC]Erik Lehnsherr[/NIC]
[float=left][/float] В секунду мощи стекло падает даже слишком медленно: еще в воздухе оно едино, но стоит лишь ему коснуться пола, как сотня осколков покатывается по бетонной поверхности, сталкиваясь с препятствиями в виде стен, небольших поручней, ног Ванды. Как небольшое море, нахлынувшее на берег, но не сошедшее обратно. Контролируемая сила управления магнитными полями не дает знать о себе, иначе даже неподчиняемое стекло тоже дрожало бы от напряжения как вылившийся в небольшие шарики металл. Как легко цилиндр превратить во что-то иное, когда знаешь, что можешь и чего хочешь.
Он перешагивает через ограждение и с хрустом наступает на стекла, понимая, что через несколько минут на пороге появится либо его человек, либо человек мстителей, а то и кто-то из команды, если Чарльз и Хэнк еще не покинули здание. Есть смысл закончить все быстрее.
– Что ты мне сделаешь? Швырнешь о стенку? У Мстителей еще нет тюрьмы, которая может меня остановить, а лаборатории… – Эрик прищурился с искрами хитрости в обесцвеченных стальных глазах, но полуулыбка была опасной. – …это не то, что может показать гуманизм Мстителей. Хотя постойте, гуманизм направлен лишь на людей, а мы не люди.
Мы – это и Ванда, стоящая в море осколков, которые потенциально могут стать ее оружием, как и оружием отца. От чего зависит способность Максимофф, Эрик еще не знал, возможно, магнитные поля перебороли бы взлетающие стекла. Но есть ли им смысл мериться силами, если кто-то рано или поздно встанет на сторону другого или же останется застывшей статуей во времени.
– Ты оскорбляешь меня, потому что много не знаешь о том, откуда родом. В нашем мире не существует кукол. Простые люди не видят этого, потому что это совсем другие возможности и совсем другие правила. Мы не народы и не народ. Мы семья, где каждый стоит за каждого, а беззащитного закрывает сильный.
Железо входит глубоко в бетонную стену, ища выход. Он сможет выйти и не через главный ход, если того захочет. Но на сознании встает ощутимый блок, подтверждающий присутствие Эммы, не желающей вступать в конфликт с профессором – тот определенно ее обойдет, поэтому она действует лишь на свои мысли и мысли Леншерра. Все в лучших традициях.
Фрост появляется в открывшемся лифте со всем своим самодовольством, и Эрик кидает на нее короткий взгляд, который тут же возвращается к Ванде. Зачем оставаться здесь, когда все твердит тебе о том, что здесь тебе не место? От родного брата до родного отца. От обстоятельств до крови. От рождения не существует обязательств, но существует выбор, и у мутантов он есть. Только человечества его не оставляет.
– Что выбираешь ты? – серьезно, упрямо, но с толикой определенной вкрадчивости, свойственной тем самым родным, которые хотят для своих детей лучшего. Эрик хочет лучшего для всех мутантов, которые для него и дети, и братья, и сестры. Так он живет – ради них.
x0 x0 x1 x0 [AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/23e3z_ChillyCherry.1469964853.png[/AVA]
[NIC]Wanda Maximoff[/NIC]
[SGN]
аватар by ChillyCherry, подпись пера s o n n e[/SGN]
Все разумные доводы, мысли, чувства и манера поведения имеют свойство уходить в тень, когда ситуация разворачивается здесь и сейчас.
И лишь позже, прокручивая в голове вереницу событий, на ум приходят логичные ответы, куда более привлекательные, чем прозвучавшие, и сомнения кажутся абсурдными,ведь только время может показать, был ли совершен правильный выбор, или ошибки вновь окутают паутиной, оставляя неизгладимый след в душе.
Никто не приходит, когда стекло, словно в замедленно съемке оказывается у ног Алой Ведьмы. Охрана молчит, будто мир сжался до прозрачной сферы, где есть место только ей и Магнето. Магнето, что жаждет услышать ответ лишь на одно свое предложение, в ту минуту, когда сама Ванда не знает, что хочет на самом деле.
Она отчетливо слышит, как хрустят осколки под подошвами его ботинок, ощущает приближение силы, которая ей не подвластна, на секунду прикрывает глаза, от чего сказанное Леншерром звучит в ушах, как насмешка.
- ...Хотя постойте, гуманизм направлен лишь на людей, а мы не люди.
Правда, которую ей еще предстоит испытать на своей шкуре, но сейчас образ Мстителей благодаря Стивену играет слишком яркими красками, где нет места Старку, где сомнения сходят на нет перед обязанностями и общими целями.
До той поры, пока Магнето не оказывается слишком близко, чтобы осознать, как мало осталось времени на то, чтобы во всем разобраться.
- А есть ли у меня выбор? - краски блекнут перед границей будущего, рассмотрением возможных вариантов, будто кинопленка стремительно прокручивающая в голове девушки.
И выбора этого нет, как бы она ни старалась. Выбор в очередной раз сделали за нее, ведь в эту секунду оставаясь на месте, позволяя Леншерру разбить стекло, частично помогая ему в этом, она становится соучастницей. Становится соучастницей, не предпринимая попыток атаковать, медля, в то время, как "враг" совсем близко, предавая свои принципы хотя бы потому, что в действительно не желает видеть его в этой камере.
Потому ли, что поверила словам Магнето?
Или, может, его речи оказались слишком сильным ядом, от которого невозможно продолжать рассуждать логически.
И вот уже она видит себя в подобной клетке, ощущая под ногами тонны воды, сдерживаемые лишь границами плавучей тюрьмы. Именно там будет ее место, едва Магнето покинет это здание.
- Уходи - она опускает руки, отводит взгляд, не имея возможности сопротивляться той силе, что исходит от ее отца. Силе, что, возможно, течет и в ее крови, лишь ожидая своего часа.
Что будет с ней - уже не важно, правильность сделанного выбора пугает своей ясностью.
- Уходи! - звучит гораздо настойчивее, ведь она не сдвинется с места, чтобы в то же мгновение принять предложение Магнето, уже видит, как Пьетро разочарованно качает головой, не понимая мотиваций сестры, а затем растворяется призрачной дымкой.
Будь у нее чуть больше времени, Ванда бы решилась. Решится позже, если судьба сыграет на ее стороне.
[NIC]Erik Lehnsherr[/NIC]
[STA]кровью свернется сталь[/STA]
[AVA]http://s5.uploads.ru/5oe7A.gif[/AVA]
[SGN]
ав - барти, подпись - имбирь[/SGN]
It starts with pain followed by hate
Fueled by the endless questions no one can answer
A stain covers your heart and tears you apart
Just like a sleeping cancer
Она слишком много говорит о выборе. Она не хочет смотреть на мир, выстилающийся прямой дорогой от ее ног до самого неизведанного конца. Из осколков, хрустящих подобно костям под толстой подошвой, был сделан лишь один путь, по которому предстояло идти. Эрик часть жизни шел босиком, собирая за собой ту кровь, что не останавливаясь, освещала путь его последователям. Выбор был всегда: стоять на месте, отступать или идти вперед, закрывая яркое солнце распятой шрамами рукой.
От напряженного ожидания стекло на полу сворачивается кругами, имея в себе ужасный потенциал оружия, который, впрочем, не сбивает самоуверенности телепата, нерешительности Ванды и настойчивости Леншерра, берущего под контроль бурю и успокаивающего шелестящие листвой осколки. В миг, пока расплавленное железо ищет свой выход, меняясь, прогибаясь и обходя слишком серьезнее препятствия, круша и разрушая. Чтобы больше никаких тюрем без металла не было на этой базе, чтобы и этой базы… не было для мутантов. У них и так много врагов, не нужны Магнето те, кто еще готов заковать в цепи его семью. Еще раз.
– Теперь ты можешь делать что угодно. Ты знаешь достаточно для того, чтоб взвесить все и решить, где черта.
Черта проступала между людьми и мутантами, между настоящими убийцами и их жертвами, между родом старого века и родом нового века. Время играло на руку не человечеству, что изобрело атомную энергетику и заставило развиться все, что вело к смене времен. Мутантов с каждым поколением больше, Эрик это видел и видит. Но чтобы жили те, кому только предстоит родиться, нужны те, кто силен сейчас. Ванда сильна, если сильны ее убеждения, что должны быть подконтрольны Магнето, его идее, идее их семьи, которую вытравливают законами и пулями.
– Поторопись, я по себе знаю, что лучше обернуться раньше, чем позже. Пьетро погиб из-за этого. А у нас достаточно сил, чтобы в дальнейшем предвидеть многое. И даже больше.
Эмма говорит, что нужно уходить, у них есть еще три минуты, а потом придется встретиться либо с их старыми друзьями, либо с новыми знакомыми, хорошими приятелями Ванды. Эрик упрямо смотрит против навязчивого «уходи». Время на решение, как же. Он не уйдет, пока не увидит то, что хочет видеть. И но этого добьется. Стальные глаза не скрывают угрозы, пряча силу за крошкой бетона. Опущенные руки, взгляд, как будто перед лицом призрак. Знакомо, не правда ли?
Эрик позволяется себе наклонить голову в кивке и кратко ухмыльнуться. Всего лишь на миг приподнять брови, будто бы он слышит ответ. Красноречивее многих ораторов, яснее аксиомы, что доказывать не требуется.
– Братство само тебя найдет, – разворачиваясь на пятках и преследуя платиновый силуэт Фрост, говорит он из-за плеча. Ты ее поймала? Да. Отлично. Можем уходить, если наверху никого нет. Никого. Чарльз? Как всегда. Ну да, это не его дело.
– Еще увидимся, Ванда.
Вы здесь » The last spell » Завершенные эпизоды » [AU] Нет средства согреться, если вдруг остановилось сердце
Некоторые преступники перед заключением были смиренны и готовы сложить голову на плаху, но Рейчел — нет. Внутри неё истошно скулила жажда жизни, выла и металась раненым зверем. Ей была необходима её свобода.
Rachel Brogan
Enemy within
Красный уровень на Трафальгарской площади? Что — Пожиратели Смерти сошлись с сторонниками Гриндевальда в смертельной схватке и их всех подорвал Альбус Дамблдор? Или С4 увеличили с помощью Энгоргио, чтобы разнести весть о полной невменяемости министерского руководства?
Ariadne Gauthier
Breaking Bad
Жизнь, как ты прекрасна. Как прекрасен весь этот абсурд на залитых солнцем гравийных дорожках. Бегущие невесты, одураченные женихи, шокированные гости... Все это стоило того, чтобы прийти сюда. Даже если Дороти раздумает бежать в страну Оз, все равно она останется Дороти. Просто человек такой.
Bernt Reiner
Почти сбежавшая невеста
Последние дни перед танцами замок весь стоял на ушах — у кого любовные зелья, у кого новая мантия, специально по такому поводу, вместо Хогвартса филиал дома безумных, отделение помешанных, и во всём этом почему-то обязательно нужна участвовать, чтобы не чувствовать себя идиотом. Хотя участники тоже чувствуют, тогда в чём вообще разница?..
Connor Grimshaw
you've got a friend
когда кошка тянула задние лапы вверх, схватила ее за окорока
господибоже вот это грация и изящность
#ЧИСТЫЙ_ВОСТОРГ
Grace Hampton
каждый раз, читая в шапке "смешанный мастеринг" как "смешной", сначала веселюсь, а потом становится стыдно хд
#НОВИНКИ_ФРПГ
Christopher Robin
Пару дней не заходил, уже посадили
#КАРА_АДМИНСКАЯ
Steven Bagnold
Если кто-нибудь когда-нибудь вдруг спросит меня, какие строчки из песни ассоциируются у меня со спеллом, я не задумываясь ни на секунду, пропою: "я ночами плохо сплю, потому что я тебя люблю"
#ТРУДОВЫЕБУДНИ
Millicent Bagnold
