Это очень похоже на самый дешевый коньяк,
Сигареты покрепче и мрак обесточенных улиц.
Выходи из себя! И оставь мне на выходе знак.
Чтоб вернулись с тобою вдвоём
или просто вернулись...

- Сюда, вот так, осторожнее...
Он ведёт её за руку, держит крепко, боясь отпустить даже на мгновение, когда дорога петляет лентой. Под ногами шуршит пожухлая листва, едва тронутая первыми утренними морозами. Тем не менее, осень в этой части континента ещё правит балом, тогда как на Альбионе всё чаще можно заметить первый, робкий снежок, сменяющий затяжные дожди.
Проходя мимо пожелтевшей живой ограды, Оливер ощущает сладковатый запах подгнившей сливы, что не успели убрать, а громкое щебетание птиц у каменного моста ненадолго привлекает внимание юноши, потому он останавливается, придерживая Бэриш за талию.
Гомон не прекращается, с десяток воробьев пытаются отобрать что-то у соседской кошки. Та отбивается лапой, но добычи не выпускает.
- Почти пришли, - на мгновение заинтересовавшись происходящим, он толкает старую калитку от себя, заслышав скрип петель.
- И снова осторожнее...
Делает жест управляющему, приказывая молчать. Тот покорно кивает и перед тем, как скрыться в своём доме, передаёт Оливеру связку ключей.
Ступени предательски скрипят, так и оставшись в плачевном состоянии, но прихожая выглядит гораздо уютнее, да и ветер больше не играет в прятки по дому - окна целы.
- Сейчас, вот так... - Сэлвин аккуратно снимает повязку с глаз Клементины, чуть отступая назад и давая ей привыкнуть к залитой солнцем комнате, больше напоминающей зимний сад или бальный зал из-за огромных окон, расположенных по обеим внешним стенам.
Если не обращать внимание на детали, цепляясь взглядом за другую лепнину по краям потолка или на иной рисунок скатерти маленького столика у дальней стены, на вазы с белоснежными цветами, которых раньше тут не было, то юноше удаётся на мгновение, прикрыв глаза, представить себя дома, где он вырос, где слушал сказки, сидя у матери на коленях и разглядывая картинки в магловских книгах, ожидая, что те вот-вот начнут шевелиться, как он привык.
И в этой тишине, лишь постояв подольше, зазвенит колокольчиком звонкий смех матери, скрипнут половицы под тяжелым шагом отца.
Отец...
Оливер открывает глаза, чувствуя, как под рёбрами вновь червоточит чувство вины, сглатывает вязкую слюну и, разводя руками, пытается улыбнуться.
- Вот, как-то так я живу, то есть жил.
Он всё ещё сжимает в руках повязку, теребит её между пальцами, пытаясь объясниться.
- Ты ведь хотела узнать, где прошло моё детство. Правда, тут ещё не всё восстановлено, северное крыло второго этажа так и закрыто, но привели в порядок коридоры, кабинет и даже гостиную с кухней. Пошли, я покажу.
И вновь ощущает приступ дежавю, когда на нижней полке журнального столика замечает несколько стаканов и нераспечатанную бутылку вина, будто небрежно забытую прошлым.
- Там на стене сохранились кое-какие колдографии. И портреты родственников по линии отца. До переезда на Альбион, одна из веток моей семьи довольно долго занимала это поместье. Потому отец его и выкупил.
Отвлекает внимание Бэриш, указывая в сторону изразцового камина. Слишком маленького, чтобы можно было воспользоваться им для перемещения, а сам, нащупывая небольшую коробочку в кармане брюк, ещё несколько мгновений медлит, прежде чем, шумно выдохнув, осторожно опуститься на одно колено за спиной Клементины и, вытащив коробочку, положить её на свою ладонь, хрипло с долей волнения в голосе произнеся, едва девушка повернулась:
- Бэриш, ты выйдешь за меня?
Кажется, звучит слишком тихо, а слова полны надежды, когда он с трудом разлепляет пересохшие губы, скомкано, но эти стены свидетели происходящему, а это и необходимо Оливеру, прекрасно осознающему, как трепетно к продолжению рода относится магия дома, семьи, словно сторожевой пёс ограждающая от напастей извне. И Клементина не должна оказаться таковой - врагом; а потому это место, наполненное историей семьи, возрождённое, словно феникс из пепла, будет свидетелем отказа или согласия со стороны той, без кого Сэлвин уже не сможет существовать дальше. Не видит смысла.
- Так что? - и лёгкая дрожь проходит по кончикам пальцев, когда ответа, как кажется, ожидает слишком долго, чуть опуская ладонь и стараясь не обращать внимания на желание сердца молча капитулировать, обратив время вспять, потому что утопает в молчании и невозможности понять реакцию рыжеволосой девушки.
Или, может, время играет с ним злую шутку, а прошло только несколько секунд, утопающих в тишине?
Ответь хоть что-нибудь...