Если спросить какого-нибудь бедолагу, падающего под вечер на кровать в общей спальне с видом великомученика: две эссе по зельеварению, свиток по трансфигурации, сборная факультета продула Слизерину, а Кэти (Мэгги, Анну или... Лили) уже пригласил на свидание кто-то другой, - не хочет ли он обзавестись, скажем так, скромным магическим даром, который обратит все его кошмарные проблемы в пыль, что он ответит? Согласится?
Если затем объяснить, что дар сей - умение обращаться лютым зверем регулярно, практически по часам, с великолепной возможностью порезвиться в диких лесах и растерзать парочку врагов (это если друзья по несчастью не попадутся), как отреагирует?
У Ремуса было странное настроение, которое нельзя было бы назвать плохим, и он развлекался такими вот занятными размышлениями, посмеиваясь себе под нос, по дороге в башню Гриффиндора. Впереди оставалось больше половины пути и достаточно времени для того, чтоб с диковатой весёлостью обдумать то, как меняет взгляд на вещи возможность сравнивать, и то, что недуг его в каком-то дурацком смысле сделался его преимуществом, ибо никакие эссе, проигрыши в квиддиче, чужие свидания и прочая шелуха не могут причинить ему вреда больше слегка подпорченного настроения. Любой вечер, знаете ли, делается прекрасным, стоит лишь вспомнить о том, что это не вечер полнолуния. Бесчестное волшебство.
Нельзя, конечно, утверждать, будто он постоянно находится в приподнятом расположении духа и ничто не омрачает его мыслей: омрачает и много чего. Так уж несправедливо распорядилась природа, наградив Люпина излишней в его положении эмоциональной чувствительностью и способностью к сопереживанию ну и прочими недогриффиндорскими жаждами справедливости и окончательной победы добра. Которой никогда не случится, конечно. И уж точно не случится в ближайшие десять лет.
Дай-то Мерлин хотя бы их пережить.
Коридоры вдали от общих гостиных к вечеру пустеют, и вот он, дождавшись, пока лестница примкнёт концом к нужному крылу, сворачивает в такой очевидно пустой, что единственный встречный делается акцентом, на который никак не выйдет не обратить внимания. Встречный - слизеринец по фамилии Селвин, ну и что же здесь такого, в общем-то, сейчас он примерно так же близок к своему подземелью, как Люпин - к гриффиндорской башне, стало быть, они вроде как на нейтральной территории. Означает ли это, что опасаться нечего? И с чего, собственно, Люпину опасаться слизеринцев?
Ну, были прецеденты, скажем так. Но со стороны Селвина до сих пор не наблюдалось, значит, достаточно будет вежливого кивка - а слизеринец-то, вероятно, полагает, что и в этом необходимости нет, - и можно будет вернуться к своим дикоразмышлизмам.