шорох ночных перил

Страница: 1

Сообщений 1 страница 6 из 6

Поделиться116.02.2017 21:38:41

Автор: Isadora Leroy
Гость

уже безумие крылом
души накрыло половину
и поит огненным вином
и манит в черную долину
abel korzeniowski: the field
Дата: ночь с 12 на 13 ноября 1974 года
Место: отделение недугов от заклятий, больница св. Мунго
Участники: Джоан & Джастин
Краткое описание: даже вынырнув из сна, ты все равно можешь угодить в ночные безумные бездны, лишь был бы кто рядом, зажег путеводную звезду, и протянул руку навстречу...
но иногда даже самую яркую звезду бывает не видно во тьме.

[NIC]Justine Manning[/NIC]
[AVA]http://s7.uploads.ru/q5iue.png[/AVA]
[SGN].имбирь[/SGN]

Отредактировано Isadora Leroy (16.02.2017 21:55:06)

Поделиться217.02.2017 12:31:59

Автор: Joan Reiner
четвертое: Tricker | St Mungo's Hospital
but we are not "most people"
второе: ^x0 ^x1 ^x2 ^x1
первое:
Меня зовут Джоан Райнер, и я стала частью волшебного мира 45 лет назад. Сейчас я заведую отделением недугов от заклятий в больнице св. Мунго и, кроме того, являюсь триккером. Мое сердце отдано семье.
Банк:
Галлеоны:
760
Сообщений: 31
Уважение: +495
Провел на форуме:
14 дней 8 часов

What's that in the mirror, or the corner of your eye?
What's that footstep following but never passing by?
Так легко было представить, что Джастин всего лишь спит, — вернуться мыслями в прошлое, где она каждый день навещала Майкла; у нее был тяжелый день, но она старается не упустить никаких новостей, до последнего держится, но усталость в конечном итоге берет свое — и вот она спит на больничной койке.
Joan's watching her with a faint, bitter smirk on her lips — чертова иллюзия покоя, ее этим не проведешь. Прислонившись к дверному косяку, женщина скрещивает руки на груди, — не сводит глаз с Джастин уже несколько минут, но никак не может отделаться от ощущения, что самое главное ускользает от ее взгляда и чувств. Мэннинг не ранена — в привычном смысле, но что-то темное неотступно вьется вокруг. Джоан пытается вцепиться в хвост этому внутренним чутьем — не выходит, чем настойчивее и пристальнее она вслушивается в магию, тем неуловимее та становится, будто бы исчезает из поля зрения вовсе, но триккер чувствует: эта дрянь никуда не исчезла, только лишь затаилась, растворившись в полумраке палаты.
Джоан отводит взгляд — делает вид, будто всматривается в беззвездное небо за окном, бархатно-черное, в рыжих подпалинах от лондонских фонарей, и тогда в уголке глаза рождается нечто темное, то, что обнимает все тело Джастин тончайшей вуалью неизвестного проклятия, свивается кольцами, покрывается рябью, и Джоан кажется, вот-вот проступит в этом движении что-то... Не выдержав, она переводит взгляд на пациентку, щурится — ничего. Только чувствует — магия по-прежнему в незаметном, тихом, неуемном движении.
Подобное часто случается в темноте, когда глаза вроде бы к ней привыкли и очертания предметов — обесцвеченных, чуть размытых — вновь кажутся привычными. Среди этой иллюзии безопасности краем глаза вдруг ловишь движение: что-то промелькнуло в отражении зеркала, что-то готово соткаться в проеме коридора — что по пятам крадется, но мимо не пройдет? Рискнешь обернуться — ничего не увидишь, будто все это только игра теней или воображения; никого, ничего, тишина, но, смотри-ка, тревога уже цепкими лапками карабкается на плечи.
Вот и Джоан не по себе оттого, что глазами она почти ничего не видит, но присутствие чувствует.
«Джастин-Джастин-Джастин», — стучит беспокойным молоточком в висок. Не подруга и даже не та, кто знает о Джоан Райнер и ее жизни хотя бы чуть больше, чем прочие, и все же — она значит больше, чем родственница одного из пациентов — в прошлом, или еще одно имя в их бесконечной череде — теперь.
Джоан давно приучила себя не принимать близко к сердцу больничных трагедий, смотреть на них почти равнодушно — иначе с ума недолго сойти от чужой боли; и давно усвоила неутешительный урок: война не выбирает, кого ранить или отнять, no one is safe when bloody war has come, с одинаковой жестокостью она осыпает своими пулями и тех, кто сознательно ступил под этот град, и тех, кто случайно повстречался ей на дороге. Но отчего-то примириться с этой истиной сегодня труднее обычного. Ну же, посмотрите правде в глаза: Джастин Мэннинг не заслужила себе такой судьбы. Как, впрочем, и многие другие.
Плавным взмахом руки Джоан добавляет света в палату — из четырех сфер по углам теперь горят две, кроме ближних к Джастин. Этого достаточно, чтобы разогнать полумрак, но и не слишком ярко, не ударит безжалостно по глазам, если она очнется.
Если...
«Damn! Of course, when she wakes up», Joan rolled her eyes up.
Хрупкое спокойствие дежурства рассыпалось в прах, когда сигнал из приемного покоя разорвал ночь набатом. Джастин была без сознания, когда коллеги ее доставили, но больше, чем беспамятство, Джоан беспокоила реакция проклятия на магию извне. Оно не препятствовало диагностике, не дало конфликта с исцеляющими чарами, но любые, способные привести Мэннинг в чувство, попросту поглощало.
Она уже сделала, что могла, теперь остается лишь ждать, — пора бы, наверное, закрыть дверь с другой стороны, вернуться в свой кабинет к отчетам и остывшему чаю, если что-то изменится, ей сразу же сообщат; но упрямство удерживает Джоан на месте — и оно оказывается вознаграждено.
Первое движение Джастин она ловит настороженно — не знает, каким оно будет, о чем скажет, но это не судорога, не приступ, не сигнал боли, и Джоан торопится подойти ближе, вглядываясь в ее лицо, выжидает, пока сфокусируется ее взгляд.
— Ты в Мунго, — куда спокойнее и легче, когда эти слова синоним к «все позади», но сегодня это, увы, не так. Джоан говорит успокаивающе, без тени живущего внутри беспокойства и мягко опускается на стул рядом с постелью. — Ты помнишь свое имя? — самый простой вопрос, чтобы проверить насколько Мэннинг на самом деле в сознании. — Помнишь, что с тобой случилось? Как ты себя чувствуешь?

Поделиться319.02.2017 23:45:38

Автор: Isadora Leroy
Гость

Она лежала в самом сердце тьмы безгласным камнем, где нет тепла, солнца и луны, лишь один стылой мрак и пронизывающий пустоту холод. Со всех сторон на нее нависали стены, что заключали ее хрупкое маленькое тело в жуткую утробу. Она не может ни встать, ни потянуться — способна быть лишь неподвижной окаменелостью, застывшей во времени... а время в этой гробнице выглядело совсем иначе. Оно не было похоже на реку. Оно никуда не текло.
Иногда откуда-то сверху доносились голоса, всплывающие из бескрайнего черного океана, а затем все также тонули в толще мрака среди безмятежной ряби воды. В какой-то момент ей казалось, что она находиться не в замкнутом пространстве, давящим на нее со всех сторон, заставлявшим еще больше сжиматься и скрючиваться и без того обездвиженное тело. Джастин будто медленно шла ко дну этого океана, не в силах что-либо предпринять, безропотно отдаваясь чье-то чужой воле, что была намного сильнее ее собственной. Она отдалялась от звуков, от голосов, звучащих с какой-то другой стороны, пока не оказалась абсолютно одна.
Джастин ведь и не подозревала раньше, что нет более ужасной судьбы, чем остаться совсем одному. Человек — не остров. Ему необходимы чувства. Необходима любовь и поддержка. Необходима ненависть. Необходим ответ. У нее же не осталось ничего, кроме сплошной тьмы, затягивающей в себя, как в болото.
Она не могла судить о том, сколько реального времени провела во мраке. Ее единственными маятниками жизни в вечной и постоянной темноте — дыхание и биение ее сердца.
Один вдох. Один удар. Один выдох. Один удар. Только сердце и легкие.
И вдруг какой-то свет где-то там наверху. Такой далекий от нее, пока не стал нарастать, расползаться, разгоняя сгустки тьмы. Уже такой близкий и яркий, что жалил сквозь закрытые веки. Он тянется к ней, касается безвольно протянутой вперед руки и крепко цепляется за нее. Распространяясь все дальше, свет, обнимая, обхватывает ее целиком.
Она словно вынырнула из водяной толщи. Звуки вокруг, малейшие шорохи, чье-то дыхание, легкие стремительные шаги оглушали, били обухом по голове. Приглушенный свет ослеплял, резал глаза, отчего они начинали слезиться.
Джастин с трудом удается приподняться на локтях. Медленно и неуверенно. Ее заносит в другую сторону, вниз, но она инстинктивно хватается и опирается рукой о прикроватную тумбу, отчего она коротко то ли скрипнула, то ли звякнула, после чего обессиленная Джастин откидывается назад и падает обратно на подушку, разметав по ней свои светлые локоны. Раздается чей-то голос. Правой рукой она трет висок и продолжает жмуриться — никак не может привыкнуть к сменившейся обстановке, ни к свету, ни к звукам вокруг. Фраза, вопрос, утверждение. Что это было? Она не понимает, как и смысл сказанных слов. Кто-то плавно опускается рядом с ней. Она предпринимает еще одну попытку, на этот раз полулежа опереться лопатками о холодную отрезвляющую стену позади, что выходит более удачно.
Джастин лишь чувствует, видит, но не может зафиксировать в своей голове, понять, обдумать. Действует лишь на уровне какой-то неведомой ей интуиции. У нее не было никаких мыслей, вопросов, роящихся где-то под коркой сознания. Все вокруг раздваивалось и периодически дрожало, как на заевшей пленке в кинотеатре. Она набирает в рот воздух. Щеки раздуваются. Задерживает дыхание и только через несколько секунд выдыхает. Меня сейчас стошнит. Первая мысль, возникшая у нее с момента пробуждения. Думать было слишком сложно. Что-то внутри нее или какая-то ее часть будто так и осталась тонуть в том бескрайнем черном океане.
Она впервые смотрит на того, кто сидит напротив нее, внимательно вглядываясь в ее лицо, но вдруг мир вокруг снова завибрировал, задрожал, раздваивая женскую фигуру. Джастин снова морщится и прикладывает руку ко лбу, потирая его, будто бы это могло как-то помочь ей зафиксировать картинку в одном положении. Затем она снова смотрит на ту женщину, что сидела напротив нее. Мэннинг неожиданно для себя отмечает, что вроде бы понимает смысл произнесенных слов, складываемых в вопрос незнакомкой. Только сейчас она видит больничные койки и свет в окне от спрятавшейся в облаках луны.
— Я... — пробует она произнести, но спотыкается, когда слышит свой хриплый голос, когда чувствует, как сложно выталкивать из собственного горла какие-либо звуки, но собирается с силами и продолжает, — не понимаю.
Она не понимает, как здесь оказалась, но прекрасно понимает, что от нее хотят услышат, но произносит первое то, что само вырывается из нее. Она действительно не понимает, как все это с ней случилось. Что случилось. Пытается вспомнить, выстроить последовательную линию, но снова наталкивается на невидимую преграду — непонимание. А с чего ей надо начать? С какого момента вспомнить? Голова начинает зудеть, всплывают какие-то бессвязные картинки, образы или воспоминания, чужие голоса, задающие вопросы, шепчущие что-то откровенное. Ей кажется это все таким смутно знакомым, но слишком много всего. Оно сплетается между собой, путает, превращается в невообразимую кашу, в которой невозможно было разобраться.
Она снова чувствует, когда пытается сглотнуть возникший ком. Горло пересохло.
И она снова смотрит на нее. Пытается внимательно разглядеть черты, вспомнить, знала ли эту женщину раньше. Что-то неуловимое скользнуло рядом, но Джастин не успела поймать.
— Джастин, — полушепотом выдыхает, запоздало отвечая на один вопрос, полностью игнорируя другой, так как сама не могла дать на него вразумительный ответ. Но она понимает. Значит, с ней все в порядке? С ее головой уж точно? Но почему тогда она так странно себя чувствует, так странно воспринимает все вокруг? Или так и должно быть?
— Я не понимаю...не знаю, — снова сбивчивый шепот, снова ее недоумение. Немой вопрос в ее глазах обращается за помощью к ней. Если бы только кто-то мог сказать, откуда, какой момент нужно вспомнить, возможно, ей бы удалось, что-то выудить из своих воспоминаний, что то ускользали от нее, то проносились совсем рядом, путаясь с другими, смешиваясь и незаметно для нее же изменяясь.
— Что нужно вспомнить? — она снова подносит руку к виску и жмурится, — что... откуда именно, слишком много всего.
Так с чего же все началось?

[NIC]Justine Manning[/NIC]
[AVA]http://s7.uploads.ru/q5iue.png[/AVA]
[SGN].имбирь[/SGN]

Отредактировано Isadora Leroy (19.02.2017 23:48:33)

Поделиться427.02.2017 00:04:37

Автор: Joan Reiner
четвертое: Tricker | St Mungo's Hospital
but we are not "most people"
второе: ^x0 ^x1 ^x2 ^x1
первое:
Меня зовут Джоан Райнер, и я стала частью волшебного мира 45 лет назад. Сейчас я заведую отделением недугов от заклятий в больнице св. Мунго и, кроме того, являюсь триккером. Мое сердце отдано семье.
Банк:
Галлеоны:
760
Сообщений: 31
Уважение: +495
Провел на форуме:
14 дней 8 часов

Ожидание ответа — всего несколько мгновений, но каждое из них тянется томительно медленно. Джоан не рассчитывала, что возвращение в сознание будет легким, не питала иллюзий, и все же молчание давит на нее, тревожит, каждый шорох в нем кажется очерченным раздражающе резко, будто острым носиком грифеля по кипенно-белой бумаге.
«Ну давай же, скажи что-нибудь».
Что угодно.
Любое слово сейчас на вес золота и расскажет гораздо больше, чем заключает в буквальном значении. Джоан всматривается в лицо пациентки не то с нетерпением, не то в надежде — что в сильнее горело в ней, она и сама не могла бы разобрать. Но вместе с тем она не торопит Джастин ни словом, ни как-либо еще — нельзя; ее лицо по-прежнему спокойно, и выдать ее могли бы разве что пристальный взгляд да крепко сжатые руки.
И вот, наконец, слова, как выщербленные бусины, неровно, медленно скатываются одно за другим. Среди них бусина-имя, верный ответ, но это не приносит Джоан облегчения, потому что остальные — туман. Чуть склонив голову в бок, она продолжает изучать Мэннинг, стараясь не упустить ничего, и что-то в растерянном взгляде неуловимо ее беспокоит.
«Чего ты не помнишь?»
Кроме последних событий.
Смутное предчувствие перерождается в понимание медленно — еще несколько неестественно долгих мгновений, еще одно «я не понимаю». Джоан чувствует нечто сродни дежа вю: ей знакомы эти попытки справиться с пустотой или хаосом в голове — подобное выражение она видела у Анет, когда память в очередной раз предпочитала отставить девушке вместо нескольких последних часов лишь неясные разводы, провалы, темноту, по которым и восстановить что-то сложно.
И все же дело не только в этом. Осознание одного запускает цепочку догадок дальше. Немые вопросы, просьбы о помощи, высказанные лишь взглядом, — за больше чем двадцать проведенных в Мунго лет за этим всем Джоан научилась читать несколько больше, чем можно подумать на первый взгляд. И теперь ей кажется, будто за непониманием Джастин кроется не просто отсутствие в памяти нескольких важных кадров, а растерянность человека, оказавшегося в чужом мире — в мире, где взгляд не находит ничего внятного и ни одного знакомого лица.
«Слишком много всего».
Эхо ее голоса повторяется раз за разом в голове Джоан, и зачем запущен этот реплей, она снова не смогла бы сказать однозначно. То ли видит в этом ответ на предыдущий вопрос, то ли старается привести в порядок все, что необходимо у Мэннинг спросить, — вопросов много, слишком, пожалуй, и выбирать среди них пока стоит только простые, чтобы не запутать ее больше. Но кто бы знал, как это сложно.
— Тебе не стоит пока вставать, — голос Джоан льется также негромко и мягко, как пламя больничных свечей, и она старается говорить чуть медленнее обычного, надеясь, что это поможет женщине не потерять нить ее мысли. — Джастин, как ты себя чувствуешь? У тебя что-нибудь болит? — Джоан не терпится испытать ее память снова, нащупать ее пределы, беспокойство подспудно точит ее, как капля за каплей — камень, но все же она возвращается к единственному вопросу, на который до сих пор не получила прямого ответа. Но косвенный уже собрала по кусочкам — слабость читается в нетвердых попытках привстать, Джастин морщится, часто щурится, ее пальцы то задерживаются на одном из висков, то скользнут вдоль лба, — головная боль? головокружение? что? — Ответь на этот вопрос, а потом я постараюсь помочь тебе вспомнить.

Поделиться504.04.2017 21:33:14

Автор: Isadora Leroy
Гость

Вдохни поглубже, это поможет, успокойся.

Keep calm and think logically. Logically...
How?

Тяжелая пустота в сознании, на которую давит барьер, провисающий под весом воспоминаний и хаотично всплывающих непонятных ей образов. Они на поверхности, прямо перед ней, стоит лишь протянуть руку вверх и ткнуть указательным пальцем в натянутую оболочку, чтобы увидеть их, разглядеть более подробно те пестрые картинки, что свалятся ей прямо на голову, и она не хочет этого делать. Ей страшно. Страшно от того, что будет дальше, от неизвестности.

I'm a bit scared.
No...
I'm frightened.

— Болит? — удивление и смятение — разве у нее что-то болит? — нет, лишь першит в пересохшем горле, — не болит, нет...

Недоуменный взгляд, пропитанный безысходностью, загнанный, как у жертвы, снова падает на женщину перед ней. Что с ней произошло? Что с ней происходит сейчас? Вспомни, вспомни, вспомни! Давай, думай! Сколько она пролежала здесь? Джастин напряглась. Невероятным усилием воли она заставляет себя копаться в памяти, в произошедших событиях, откинуть ненужное, и уцепиться за тот самый решающий момент. Она прикладывает ладонь к глазам. Зажмурилась. Трет средним и большим пальцами виски.
х х х
Она бредет по узкой улочке, что с обеих сторон сжимают нависавшие над ней фасады домов. Беспощадные порывы ветра терзали тоненькие зеленые стебли, тянущиеся из клумб на маленьких балкончиках, и сейчас ее казалось, что они злобно склабились на нее. Осколки узорчатых горшков с землей, гортензиями и другими цветами валялись на тротуаре с обеих сторон и расплывались в разные стороны. Джастин моргает, стряхивает плывущий мираж. Каблуки четко выстукивали каждый шаг по мокрой от моросящего дождя брусчатке, и их эхо гулко раздавалось в ушах. Серое небо над головой было так низко, что давило на нее всей своей массой, но она продолжала идти вперед, выставив руки с палочкой перед собой аккурат на сорок пять градусов. Все с земли легко взмывало вверх. На лету собирая в одно целое то, что секунду назад было разбито и сломанно. Оно вставало на свои законные места.
На ее пути слева разломанный проход в какую-то лавку. Джастин не может пройти мимо. Замедляет шаг, замирает и делает одну из главных ошибок. Заходит внутрь, поддавшись странному влекущему порыву. Окутывающий собой стылой мрак вокруг, жалобный скрип деревянных половиц, мерцание под ногами какого-то предмета, и вот она уже тянет к нему свою руку...

И чья-то невидимая хватка, сжимавшая ее сознание в своих тисках, вдруг исчезла. Она моргает, не верит спавшей с нее вуали сомнамбулии, не верит своей возможности, которую предоставила ей удача, хотя...удача ли? Озарение на короткий миг, чувство ускользающего времени встрепенуло ее. Стрелки часов громко затикали в ее голове, отмеряя оставшиеся минуты, если не секунды. Кажется, она видит, что удерживает ее, и это собиралось утянуть ее обратно в свою вязкую пряжу, из которой ей самой было уже не выбраться.
— Я помню... — ей нужно срочно сесть, она чувствует в этом острую необходимость, несмотря на данный ей ранее совет, и она с неожиданной прытью вскакивает на кровати. Все вокруг закружилось еще быстрее, но Мэннинг прикладывает все свои усилия, чтобы оставаться в положении сидя. Выброс адреналина в кровь только тому и поспособствовал. Джастин должна была торопиться. Она понимала, что сейчас оно вернется, и на этот раз так просто ее не отпустит. Дыхание внезапно сбилось, будто она пробежала несколько километров без передышки.
— Я взяла в руки какой-то... — в ее голове раздалась тяжелая поступь, и она тянет руку к Джоан — да, Джоан! — в поисках срочной помощи, будто та могла спасти ее от неминуемой судьбы, другой же в это время она неистово машет вверх-вниз, отгоняя от себя то, что дышит ей в затылок или, скорее, подгоняя саму себя, — ...Джоан! Блестящий...

И нити времени, и пространства рвутся, как только она касается ее. Джоан не стала ее спасением, она стала триггером. Ее охватывает ужас, что плещется в широко распахнутых глазах. Мощная дрожь проходит по ее телу, добирается до рук, до запястий и кончиков пальцев. Она отдергивает их, как от ожога, заботливо прижимает к себе, забивается в угол кровати, замирает в молчаливой истерике, панике, сжавшись, будто от страшного удара хлыстом.
— Бедная девочка, бедная девочка, — быстрый шепот в бреду, слов практически невозможно разобрать, они сливаются в один испуганный выдох, — в лес, увезти их в лес, как Гензеля и Гретель...нет-нет!
Она не может вспомнить, что привело ее в такой ужас, что именно она увидела, но это не отпускало ее.
— Она же... за что ты ее так ненавидишь?
Джастин кажется, что ей следует молчать, но ее продолжает бить крупная дрожь. Зачем она это говорит? А вдруг, вдруг она сейчас наживет себе самого страшного врага в ту минуту, когда она так беззащитна перед ним?

[NIC]Justine Manning[/NIC]
[AVA]http://s7.uploads.ru/q5iue.png[/AVA]
[SGN].имбирь[/SGN]

Поделиться609.04.2017 23:09:29

Автор: Joan Reiner
четвертое: Tricker | St Mungo's Hospital
but we are not "most people"
второе: ^x0 ^x1 ^x2 ^x1
первое:
Меня зовут Джоан Райнер, и я стала частью волшебного мира 45 лет назад. Сейчас я заведую отделением недугов от заклятий в больнице св. Мунго и, кроме того, являюсь триккером. Мое сердце отдано семье.
Банк:
Галлеоны:
760
Сообщений: 31
Уважение: +495
Провел на форуме:
14 дней 8 часов

Тонкие у проклятия нити, невесомые, легче и прозрачнее газового шелка, но кокон их крепок, хотя и кажется податливым и ласковым, как вода; переливается в полумраке, в рассеянном свете свечей едва уловимо — на темной встревоженной поверхности капли лунного света, бледные и безмолвные.
Вдоль спины вереницей стекают мурашки: каждое мгновение, проведенное в палате, Джоан чувствует подспудную жизнь волшебства — чужого, недоброго, темного и в то же время настолько искусного, что становится страшно: что за разум мог такую ловушку создать? На поверхности легкая зыбь, но что там, внутри? Она изучает, вглядывается, будто может разглядеть хотя бы слабое отражение подводных камней — это помогло бы понять, чего им ждать дальше и что делать, чтобы Джастин вернуть.
Магия сплетается вокруг своей пленницы — помешать этому Джоан не может и наблюдает за пациенткой настороженно и напряженно, готовая действовать, если что-то пойдет не так. Еще одна попытка нащупать ниточку к самой себе, найти дорогу в пустоте, которую проклятие оставило, нелегкое, бессловесное противостояние с тем, что происходит внутри — Джоан хочет помочь, но не вмешивается. В этом лабиринте ей не по силам стать Ариадной, по крайней мере, сейчас. Что оказалось бы нужной нитью, подсказало бы Джастин Мэннинг верный путь, она пока что не знает и потому старается хотя бы просто не помешать, не разбить неосторожным движением ее мыслей.
Победа в сражении — не выигранная война. Совсем немного Мэннинг удается вырвать у пустоты и заплатить за это придется дорого. Джоан крепко сжимает протянутую к ней руку, подается вперед, чтобы поддержать Джастин за плечи и успокоить, но доля мгновения — будто неведомой силой их отталкивает друг от друга: Джастин забивается в угол, Джоан, резко поднявшись, против воли отступает на шаг.
— Что?.. — выдыхает она так тихо, что только по губам разобрать и можно.
Не происходящее — магия заставляет ее отпрянуть. Былой мягкости в проклятии не осталось — сеть темных трещин расползается быстро, и шепот Джастин — неразборчивый, торопливый, болезненный — просачивается сквозь кракелюры словно дым.
На ее испуганный, затравленный взгляд Джоан отвечает удивленным, и в тоже время ее брови с досадой сходятся к переносице: что за дрянь ты подцепила, Джастин? Чему вас только учат в этом вашем Министерстве? Никогда не прикасаться к неизвестным предметам голыми руками — в Мунго ее учили в первую очередь не этому. Но пусть бы даже не сказали ни разу, если не к третьей, так к десятой жертве артефактов вывод напросился бы сам собой: даже чайные ложечки и детские погремушки могут быть смертельно опасны.
Слова обезболивающего заклинания срываются быстрее, чем Джоан успевает обдумать то, что видит. Может быть, в ужасе, который заставляет Мэннинг жаться к спинке больничной кровати, нет даже намека на боль, но хуже от этих чар ей не будет. Не должно стать.
И снова недоумение. Джоан возвращается на свое место и чуть подается вперед, инстинктивно желая, чтобы их взгляды оказались на одном уровне, но приближаться больше, чем уже есть, не рискует. Хотя невольно думает о том, что нужно это проверить: случится ли подобное, если они прикоснутся друг к другу вновь, или же это только лишь неприятное совпадение? А если Мэннинг прикоснется к кому-то другому? Руки опускаются на колени — пальцы левой твердо сжимают волшебную палочку. Несколько мгновений до этого сердце выстукивало свой ритм где-то в висках — быстро, не тяжело, — но теперь, вместе с глубоким вдохом, замедляет свой бег.
— О ком ты, Джастин? — тихо спрашивает женщина, принимая слова пациентки за продолжение спровоцированного проклятием бреда. — Посмотри на меня. Я не причиню тебе вреда, — ее голос вплетается в полусвет палаты бархатной лентой. Правая рука аккуратным движением скользит вдоль рукава собственного халата — сжимает предплечье другой руки. — Ты назвала мое имя. Ты помнишь, кто я?