[AVA]http://sg.uploads.ru/AaT9M.png[/AVA]
[STA]с камнем на шее[/STA]
[SGN]Любое падение начинается с маленького шажка вниз, проигранная битва начинается с незастегнутого воротничка у солдата.[/SGN]
I said your eyes, they say nothing
So you can't hurt me
(On summer days like these)
Сколько времени прошло с момента, когда он первый раз за четырнадцать лет лежал в кровати и смотрел в потолок, не ощущая, как по спине ползут острые когти сквозняка? Нет, здесь ветер тоже пытался задуть во все мыслимые трещины, но с Азкабаном это было не сравнить. Здесь, по крайней мере, он не чувствует присутствия дементоров в собственном мозгу, когда их длинные пальцы грубо ковыряются в чужой голове.
А сколько времени прошло с того момента, как он думал об Анете? Скорее всего, около десяти лет. Десяти драккловых лет, которые он провел, обнимая мерзкие, шершавые и бесконечно ледяные стены. Десяти лет молодости, которую ему было суждено провести, как достойному чистокровному отпрыску, занимаясь бизнесом, посещая с женой все светские тусовки и приемы, на которых дамы медленно надираются в хлам вином, а джентельмены играют в курительных комнатах, обсуждая умелых шлюх в Лютном. Десяти лет, во время которых у него могло родиться двое детей, мальчик и девочка, которые бы были похожи на Лестрейнджей и плавали в море, как рыбы. Но этих десяти лет нет, как нет и четырнадцати, что длились так долго, однако все равно теперь чувствовались песчинкой в зажатом кулаке, которая упала в гору песка..
А сейчас, лежа на узкой продавленной кровати в обшарпанной комнате на пару дней, чтобы только лишь не сидеть в Малфой Мэноре, он впервые за долгое время вспомнил об Анете Станек. Вспомнил непонятно почему, быть может в полусне через прикрытые глаза всплыл образ когда-то горячо любимой девушки. Он ведь и не успел даже попрощаться с ней перед арестом, ведь когда он в последний раз был на своей тогдашней квартире, он куда-то вышла. Может быть в магазин или на прогулку, да вот у него не было времени дождаться, ведь после визита к Лонгботтомам им нужно было скрываться. Поэтому в памяти осталась лишь ночь за день до точки невозврата, когда он не знал, что в последний раз проводит пальцами по мягким волосам, целует нежные губы, чувствует теплое тело в своих объятиях. Где теперь эта загадочная девочка, сказочно печальная принцесса неведомых миров, что постоянно встречала его на пороге в теплом свитере. Он помнил, как первые годы он вспоминал о ней в редкие моменты, когда дементоров не было на этаже, воображая, что это всего лишь плохой сон и проснется он в теплой постели, где рядом будет крепко спать она. Но день изо дня плохой сон был реальностью, а потом он и вовсе утратил понимание сна и яви, и вместе с тем из головы стала пропадать ясная девочка. Ее образ таял на глазах и вскоре пропал, уступив место монотонной черноты и серости азкабанских дней и ночей, сливающихся в одну единую цепь бытия, в которой он мог неподвижно сидеть или лежать неделями. И эта цепь звенела свою мертвую песню под мелодию ветра.
В сердце колет при воспоминаниях о Холле, где море не похоже на черный омут льда и смерти, где цветы вереска пробивались сквозь снег, а тихий скрип качелей моментом возвращал в детство. Живо ли поместье? Стоит ли оно еще на земле, как и крест на холме, где в земле сплелась сеть праха Лестрейнджей. Его тревожит желание попасть в родовой замок, но сейчас это гиблое дело. Так говорит Рудольфус, да и сам Рабастан знает об этом, уступая разуму, отпихивая чувства подальше, в темный чулан под тяжелый навесной замок. Но что делать с вернувшимися воспоминаниями?

***

Он возвращается в реальность в тот момент, когда хлипенький замок бюро не выдерживает напора и ломается с тихим щелчком. Рабастан отшвыривает его в сторону, захватывая горсть тонких писем в одинаковых белых конвертах без обратного адреса и подписи. Выбрав наугад, он вытаскивает письмо из конверта, проходясь глазами по отрывистым строчкам, написанным слегка знакомым почерком. Все хорошо... мы в порядке...бла бла бла... Никаких опознавательных знаков, кроме как почтового штемпеля графства Дорсет. Рабастан хочет рассмотреть еще пару писем, вчитаться, но времени уже нет. Единственная жительница дома Райнеров уже должна вернуться. Рабастан следил за ней около двух недель, прежде чем оказаться здесь. Скованный по рукам и ногам необходимостью как можно реже пользоваться магией, Лестрейндж был вынужден прибегнуть к маггловским методам, иначе бы сразу мог ворваться в поместье, одарив женщину парой-тройкой "успокоительных" да Обливиэйтом. Но такой способ ведения дел был непригодным даже для палочки Рабастана, точнее, новой палочки. Его единственная палочка была сломана перед отправкой в Азкабан, сразу же после театрального суда, который состоялся очень быстро для толстожопых заседателей Визенгамота, да и больше был похож на цирковое представление, где на них глядели, будто на фестральи яйца в дикой природе. Та палочка, что сейчас лежит в кармане пальто, маггловского пальто, чужая даже для того, чтобы быть в чехле в рукаве, которую он получил, разоружив  и убив какого-то мага уже и не вспомнишь где. В каких захолустных районах обитания волшебников и просто смешанных рассадниках грязнокровок ему пришлось побывать за последний месяц, не счесть.
Дорсет.. Это может быть и Дорчестер и Бридпорт и Борнмут. Он могу увезти тебя куда угодно, Анета, твой заботливый братец.
Ему хочется подумать о том, что произошло после его исчезновения из жизни Анеты. Знала ли она, что их поймали и осудили пожизненно, всю его семью, да еще и младшего Крауча. Его она тоже вроде бы знала. Скучала ли она по нему или же решила, что он погиб в бою, не героически, а как многие из них тогда погибали: в грязи сражений на постоялых дровах, от Авады франкенштейна Грюма или же неумелых заклятий вчерашних школьников авроров. И утешал ли ее братец?
Он не сразу признался себе, что хочет найти Анету. Но случайное воспоминание прорвало горячий ключ образов и событий, которые были закупорены в голове, будто оберегаемые сознанием от дементоровых лап, как счастливые части паззла. С каждым днем в закрытые глаза билась птица с ее лицом, говорящая несвязные фразы из прошлых воспоминаний, словно хотела показать ему что-то важное.

***

В Бридпорте холодно и метель. После Лондона со слякотью и водой, капающей с тонких сосулек маггловских водостоков, здесь по настоящему зимняя погода. Рабастан сразу же чувствует нутром близость воды, слабый крик чаек, не различимый в свисте ветра. Погода не располагает к прогулкам, но выбора у него нет, так часто аппарировать беглый Пожиратель себе позволить не может. Поэтому остается лишь посильнее затянуть капюшон. Этот город похож на предыдущие, отличаясь лишь своими размерами, что для портового городка довольно странно. Но это ему на руку, ведь поиски человека в крупном городе отнимают больше сил. Эта операция по поиску некогда его девушки в совокупности занимает уже и так довольно много времени, поэтому Рабастан уже и не понимает, зачем он это делает. Лишь взгляда на бывшую возлюбленную ему уже не хватит, ведь стоит мгновению появиться, как хочется большего. Он это прекрасно понимает, но продолжает в мыслях именовать Анету как "бывшую возлюбленную", ведь любовь может жить четырнадцать лет лишь в своем сердце, а уж никак не в чужом. Он терпеливо следует своей цели, как ищейка, которая по капле парфюма найдет убийцу в тысяча миль от места преступления. И удача улыбается ему здесь, в захолустном Бридпорте, когда он, как и пятнадцать лет назад, узнает ее в толпе безошибочно. Ведь она почти и не изменилась, только стала старше, как и сам Рабастан, которого теперь не любой и узнает без привычной роскошной шевелюры и хитрого прищура глаз. Да и за бородой с усами тяжело рассмотреть знакомое лицо, но Лестрейнджу нынче это на руку, ведь случайные встречи могут привести не только в кабак, но и в Азкабан на повторное.
А дальше все привычно. Он узнает дом, в котором она живет, видит, как возвращается домой ее старший брат, ненависть к которому знакомым огнем плещется внутри Рабастана. Вечером он даже умудряется понять, что дом не защищен даже простеньким Запирающим. В голове куча вопросов, и в какой-то момент он сомневается, что это ее брат. Быть может она живет с магглом? Однако, вопросы не столь сильно жгут, чтобы постучаться в дверь, нарушив тепло зимней ночи, где в кресле у камина во сне мурлыкает кошка, а в спальне слышно только сопение двух спящих людей. А за дверью ждет ответа на звонок холодное чудовище из Азкабана, за которым тянется шлейф смерти, крови и болотной тины со дна мертвых вод. Кто как не Анета первой почувствует это, распахнув в ужасе свои и без того большие светлые глаза, увидев ностальгический привет из могилы за своей аккуратной белой входной дверью. Это отрезвляет и не дает совершать ненужные действия, о которых можешь пожалеть не только ты. На следующее утро он уже был в Лондоне, оставляя за собой право вернуться и потревожить когда-нибудь пасторальный мотив жизни в портовом городке, так неуловимо похожий на сказочный город, где давным давно зарождалась их история на залитой солнцем брусчатке.

***

Небольшое кладбище больше похоже на белую целину с пнями надгробий, высунувшихся недовольно из под пушистого пледа. Чуть покосившаяся церковь не мигает черными проемами, в которых не хватает витражей, окрасивших бы стены в яркие краски. Он идет, чуть ступая по снегу на значительном расстоянии, ведь кроме Анеты здесь больше никого нет. Погода сегодня спокойная, даже ясная: изредка сквозь пелену облаков проглядывает солнце, целуя щеки холодным теплом, а ветер лениво посвистывает в крона деревьев в леске, по которому и идет Рабастан. Он следит за девушкой с утра, вместе с ней проживая на расстоянии ее собственное прохладное утро повседневны дел и забот. Вот только что она забыла на этом кладбище, он понять не может. Ведь все ее родные, те, о которых знал когда-то Рабастан, похоронены ближе к Лондону, а вот Бридпорт.. Хотя, за столько лет она вполне могла обзавестись здесь разного возраста друзьями, да и не только ими, если все-таки вышла замуж не за собственного брата. Рабастан остановился между стволов, наблюдая за Анетой. Тишина на кладбище нарушалась лишь ветром, да скрипом сухих веток.
- Здравствуй. - в этой тишине его голос прозвучал довольно громко, а сам Рабастан, слабо узнаваемый в маггловском одеянии, шапке на голове и печати неблагополучия на лице, возвышался на фоне леса большим незнакомцем. Но ведь если он узнал ее, то и она сможет увидеть что-то знакомое в повзрослевших (или постаревших) чертах лица, которые когда-то любила.

Отредактировано Rabastan Lestrange (01.11.2016 01:39:35)

[AVA]http://sg.uploads.ru/AaT9M.png[/AVA]
[STA]с камнем на шее[/STA]
[SGN]Любое падение начинается с маленького шажка вниз, проигранная битва начинается с незастегнутого воротничка у солдата.[/SGN]
Follow your own path from here
So don't listen to what they say
(They don't know nothing)

Жизнь постоянно крутится по своей орбите, время от времени возвращая людей в состояния давно минувших дней. Эти цикличные ловушки, в которых ты осознаешь всю нелепость и повторяемость происходящего гораздо позже, вечером, сидя на кухне и попивая горячий чай с бергамотом, или же тоскливо ожидаешь нашествия насекомых в могиле. Но даже смерть не властна освободить тебя из плена жизненных циклов, которые осознаешь сквозь жест ладони и блеск знакомых глаз той, которая обернулась на его приветствие.
Она и правда ничуть не изменилась, рассуждает он без слов, жадно разглядывая некогда дорогие сердцу черты. Ее глаза все так же светлы, а губы мягки на вид, а на лице нет печати тревоги или страха. Видно, что Анета не готова к встречам с кем бы то ни было: пристально изучает его, не хватает лишь закушенной губы. Рабастан смотрит, как в глубине глаз борются между собой недоумение и что-то иное, прорывающееся, возможно, сквозь пелену тяжелых, как прошлогодний снег и черствое печенье, воспоминаний. Так ему хочется думать.
- Доброе утро. Мне кажется, я видела вас раньше, только не помню... - она будто бы смотрит сквозь него, сквозь редкую стену леса за спиной Пожирателя, сквозь Бридпорт. Вдаль. Далеко-далеко отсюда. Рабастан тоже бы хотел оказаться где-нибудь в тысячах миль отсюда, чтобы видеть и не видеть эти внимательные глаза, смотрящие на тебя с вежливым непониманием и легкой опаской.
- В последний раз мы виделись году эдак в 81, помнишь? Лондон, рядом брезжит огнями Звонкая Аллея. А ночь темна и полна тайн... И все такое. - он жадно проглатывает образы, приходящие вместе с ее лицом, стараясь запомнить как можно больше столь резко ставшего нужным.
И жизнь снова подбрасывает на поле мяч, похожий по своему назначению на ящик Пандоры, иначе как еще объяснить, почему Анета кричит шепотом, отчаянно мотая головой, словно перед ней призрак, надоедающий противным лязгом своих испачканных в старой выцветшей крови цепей. Он стоит, смотря на нее, ощущая внутри ком сожаления и горечи, сплетающийся из обрывков воспоминаний и того, что видят его глаза.
- Сгинь же! Тебя нет! - это было бы забавным где-нибудь в другом месте и с другим человеком. Сейчас же он ощущает себя в театре, на новой постановке, где актеры стоят в зрительном зале, кидая друг другу реплики через зрительские головы. И сидя там, можно на секунду притвориться, что симпатичная актриса говорит с тобой, а не со своим партнером, стоящим за твоей спиной. Так и здесь, Рабастан даже неуклюже обернулся назад, ища докучающего Анете человека, но сзади никого не было. Только невысокие ели с кленами задумчиво покачивались из стороны в сторону, выполняя роль декораций для пьесы в одном акте и экземпляре. Когда-нибудь у нее будет название.
- Я есть, и я здесь. - помедлив, отвечает Рабастан, делая шаг навстречу девушке, которая наоборот, отшатывалась от него, как от болезного. А возможно он и был болезным теперь, для молодой женщины, которая когда-то встречалась с молодым чистокровным парнем, подающим некоторые надежды, который так непохож на угрюмого мужика, что стоит сейчас перед ней, отрицая всякие надежды о том, что он никогда больше не появится в ее жизни. А ведь у них могло и получиться. А могло и нет. Половинка на половинку того, что реальность смилостивилась бы над ними, забрав у Анеты ее недуг, позволив девушке наслаждаться рассветами и закатами без игры в сон или реальность. Рабастан бы отрекся от всего привычного с младенческих дней, и они бы исчезли в неизвестном направлении одним днем, оставив после себя лишь легкую воронку, засасывающую парочку сухих листьев. Или же, не получилось бы, как и вышло в итоге, только вот было бы это неспешно, без потрясений, просто ломалось бы по корочке событий, неосторожно ступая и проваливаясь. Без драм и криков, они бы разошлись как корабли в штиль, оставив горько-сладкие воспоминания и соленую подушку поначалу. Она бы вышла замуж за одного из своих, уехала бы из Британиии и была бы счастлива, поглаживая кончиками пальцев свою кровную магию. А он познакомился бы с чистокровной дочкой партнеров по бизнесу, затем свадьба, дети и дальше по нарастающей, пока не умрешь за обедом с набитым ртом. И на его могилу она бы не пришла никогда и это было бы нормально, закономерно и просто.
- Я скучал. - это чистая правда, умолчать стоит лишь про предыдущие десять лет. В голове закрадывается мысль, что Анета совсем не читала газет, а сразу похоронила его в ржавом корыте, заполненном азкабанскими помоями. Или кто-то другой похоронил его в девичьем сердце так искусно, что отказываешься верить своим глазам.

[AVA]http://sg.uploads.ru/AaT9M.png[/AVA]
[STA]с камнем на шее[/STA]
[SGN]Любое падение начинается с маленького шажка вниз, проигранная битва начинается с незастегнутого воротничка у солдата.[/SGN]
Inside a heart of pure soul
A sun rising and falling away, like your soul

Он знает, что она не верит своим глазам. Возможно, будь он на ее месте, будь он существом, большую часть своей жизни вынужденным с трудом различать явь и быль, отрекаясь от своей крови, неустанно текущей в тонких жилах, он бы тоже пребывал в затруднительном положении. Но сейчас ему кажется, что перед Анетой стоит лишь оболочка, инфернал, наспех склеенный из кусков чужой плоти и стоящий на ногах лишь благодаря капле крови. Крови, которая дала ему возможность чуть размышлять, чуть говорить и чуть видеть. Это могло бы быть похоже на правду, ведь Лестрейндж больше не был прежним и не ощущал себя самим собой. Это проявлялось теперь редко и было непредсказуемо. А сейчас он словно со стороны наблюдает за этой встречей, снова внезапной, как и простое пересечение их судеб, которому суждено было три изгиба. И вот он, последний третий узел в нитке жизни, да вот есть ли в этом смысл?
- Но ты же умер... Он сказал, что ты умер, все вы... - она в растерянности натыкается спиной на темное надгробие, и у Рабастана в горле застревает смешок: встреча на кладбище с мертвым любовником. Вот так не задался денек у примерной миссис. Он склоняет голову на бок, больше не двигаясь по направлению к Анете, боясь, что та в конце концов упадет в трещину в земле, вызванную их очередной встречей.
- Возможно, он был прав. - задумчиво отзывается Лестрейндж, смотря поверх девушки, попутно замечая дыру в окне церкви, через которую безжалостно задувает ветер, леденя руки и души архангелов смерти, провожающих успоших в последний час на земле.
- Иногда мне кажется, что вот здесь, - он показывает пальцем в область груди, чувствуя под кожей лишь грубую ткань пальто. - Я как раз и умер. И там тоже, - палец перемещается на лоб, а глаза снова останавливаются на лице Анеты, продолжая внимательно рассматривать гамму эмоций на лице возлюбленной. С годами она стала еще богаче: а в глаза даже чудятся алмазы, острые, сверкающие холодным чужим светом прозрачные камни.
- Ну а так, я живой. - он раскидывает руки, делая оборот вокруг тела, потом скрещивает их на груди, не зная куда еще запрятать.
- И все мы тоже. - он не говорит о том, что младший Крауч, единственный из них четверых попавший в Организацию неведомо откуда, но точно не с тематических приемов и бесед по углам гостиных, умудрился попасть под поцелуй, не сумев в итоге обмануть смерть.
Но истинное наслаждение, как глупо это не звучало, ему приносит его имя, тихо сорванное с ее губ проказником ветром, от которого резко заныло под ложечкой, обрушивая такой шквал воспоминаний, смешанных с подсознанием, что еле на ногах можно устоять. Образы, тихая речь и прикосновения будто обступили его, и захотелось замахать руками, как еще пару секунд назад делала Анета, в надежде развеять между пальцами настойчивое видение из прошлого. В который раз он возникает перед ней, словно упрямый побег вьюнка, тянущийся из под земли, обвивая щиколотку сильным, упругим шнуром, привязывая к себе не только общими воспоминаниями? Да и то, сейчас он понимает, что фактически вынудил ее быть с ним тогда, давным-давно, когда в жилах еще можно было почувствовать бег крови, и она была горячей, как огонь, который пронизывал всю суть юного Лестрейнджа, когда их род гордо поднимал подбородок на колдографиях и портретах, а Азкабан был мрачной страшилкой для того, кто на каникулах использует Алохомору. А сейчас всего лишь тень отсвечивает на фоне молодых лесов, как галлюцинация, напавшая на беззащитную девушку на старом кладбище.
- Но.. как же? - он почти перебивает ее, стремясь излить всю накопившуюся желчь, озлобленность, и более всего, горечь, которая словно полынь, давно пустила корни внутри него.
- Как же что? Как же я живым оказался? Или как же я нашел тебя и ворвался в тихую и размеренную жизнь? Или как же здорово наплел он? - очень тяжело не повышать голос, но он помнит, что устроил все это не для того, чтобы пожалеть себя. На самом деле, уже можно и уходить, ведь он добился своей цели, увидел ее и даже сказал пару слов..
- В 81 я попал в Азкабан. Вместе с Рудольфусом, Беллатрикс и Барти. Нас осудили очень быстро и наказанием стало пожизненное заключение. В январе мы сбежали. - он говорит размеренно, будто пересказывая очередную главу из некогда любимой Истории Магии, словно этот текст был написан столетиями назад незнакомыми людьми. И только в его глазах можно рассмотреть, как непросто само осознание того, что он говорит это и кому. Но она скорее всего уже и не увидит в них ничего, кроме темноты, что затянула зрачки тринадцать лет назад.
- Я часто думаю, что лучше бы я умер.

Отредактировано Rabastan Lestrange (01.11.2016 19:16:27)

[AVA]http://sg.uploads.ru/AaT9M.png[/AVA]
[STA]с камнем на шее[/STA]
[SGN]Любое падение начинается с маленького шажка вниз, проигранная битва начинается с незастегнутого воротничка у солдата.[/SGN]
Cause here comes something wonderful
So don't let them throw it away

- Мне тоже жаль, - выплевывает Рабастан, снова будто стараясь ее перебить. Ему действительно жаль, жаль, что многие вещи случились в его жизни, а о скольких еще он даже и не думал, ведь теперь над ним не довлеют сырые стены и костлявые пальцы. Ему жаль, что река жизни вновь размыла равнину, на которой стояли два некогда близких друг другу сердца, превратив земную твердь в крутые обрывы, меж которыми мчится теперь бурный поток. Сегодня утром водная гладь еще спокойно подрагивала в сизом тумане, тихим шелестом отмечая бег жизни, что так легко сравнить с водой. Только теперь вода не лечит и не утешает, обнимая прохладными ладонями, а толкает в спину, размывая песок под ногами, который так не похож на снег.
- Алеш умер пять лет назад. После очередной ссоры лег спать и больше не проснулся. - он замечает мимолетную тень в глубине ее глаз, больше похожую на крыло неизвестной птицы, чьи перья ворохом могут засыпать хрупкое спокойствие бытия, а после замести за собой следы, прежде чем улететь обратно, в далекие грани сознания.
- Помогла ему заснуть? - он смотрит внимательно, пристально, прожигая острым взглядом, острее которого только слова, вылетающие изо рта. Он не может и не хочет ничего с этим поделать, не подмечая, как задуманная встреча превращается в назревающий скандал, словно престарелые любовники вот вот схлестнуться в словесную драку над могилой чего-то общего для них обоих. Для Рабастана брат Анеты всегда был тенью, виднеющейся за плечом любимой, незаметный знак отличия, приносящий тревогу неминуемой утраты. Что в конце концов и произошло, правда, неизвестно, кто из них двоих приложил свою руку к этому больше.
- Кто же мог знать. - он отводит взгляд, оборачиваясь, чтобы взглянуть на припорошенные снегом макушки деревьев. Отворачивается, чтобы задать волнующий нутро вопрос.
- Тебе было легко поверить в то, что я погиб? - облизывает пересохшие губы, снова смотря ей в глаза. - Легче, чем попробовать узнать правду? - правду он вряд ли услышит, но надежда умирает последней. Тем более, сложно найти более подходящего для ее смерти места.
А потом реальность сливается. В церкви начинают звенеть колокола, а Станек подходит к нему. Подходит так близко, что стоит руку протянуть и можно коснуться пальцем ее волос. Для Рабастана это приближение невольно становится точкой напряжения, мгновенно извещающего о себе учащением пульса. Поток воды, между ними чуть замедляет ход.
- Ваш Хозяин вернул вас к жизни, не так ли? Даже сюда доходят слухи о том, как темнеют небеса над столицей. Вот только что теперь, Рабастан? Ведь ты не останешься. - он даже усмехается, смотря на нее сверху вниз.
- Ты до сих пор смотришь в небеса? - он берет ее за подбородок, второй рукой держа за плечо. Такие знакомые глаза в обрамлении реальности насмехаются своей непохожестью на прошлые времена. Он целует ее грубо, ведь всегда проще прикусывать нижнюю губу до крови, чем открыть таинство души теперь уже далекому человеку. Поцелуй длится несколько секунд, но он успевает почувствовать давно забытое вожделение, поэтому отпускает ее, но взгляда не отводит.
- Боишься меня? Мы ведь тут совсем одни. - снег падает с небес крупными гроздьями, но этого недостаточно, чтобы усмирить гулкий пульс, отдающий в ушах.

[AVA]http://sg.uploads.ru/AaT9M.png[/AVA]
[STA]с камнем на шее[/STA]
[SGN]Любое падение начинается с маленького шажка вниз, проигранная битва начинается с незастегнутого воротничка у солдата.[/SGN]

Words, they mean nothing
So you can't hurt me

- А что бы это дало? Лишь осознание того, что ты гниешь заживо в неприступной магической крепости? Не проще ли быть мертвым, прежде чем воскреснуть, высвобождаясь от оков? - Рабастан задумчиво качает головой, находя в сердце яростное несогласие с этим почти риторическим вопросом. Риторическим - потому что невозможно представить себе, что такое Азкабан, не оказавшись там однажды. Невозможно досконально, с горькой прозрачностью осознания представить фаланги костей, роящиеся в твоей голове, словно пассатижами выдирающие затерявшиеся частички теплых воспоминаний, выковыривающие от голода обрывки разговоров из подкорки мозга, оставляя взамен только тьму, протяжную и тоскливую, как сама Смерть.
- Мне бы было легче. - и это абсолютно искренний ответ, несмотря на понимание всей его эгоистичности. По ту сторону редкая мысль о том, что кто-то за стенами ледяной темницы произносит твое имя, перекатывая его на языке, как сладкую карамель, согревает получше меховой шкуры. Его вдруг охватывает непреодолимое желание опустошиться, выпустить омут вязких и тошнотворных ощущений, перемешанных с размытыми воспоминаниями наружу, очиститься от этой сажи внутри головы. Он резко берет Анету за руку, крепко сжимая запястье.
- Хочешь? Посмотри. - в голове будто запертые хилой запрудой воды разбивают камни своим потоком, неся в черных барашках пены всю боль, ненависть и горечь, смытые со стен его камеры. На мгновение пространство вокруг темнеет, возвращая вместе с тьмой тот запах и звуки. В Азкабане поначалу он удивлялся, как может абсолютная тишина, давящая тисками на уши, сочетать в себе столько звуков: далекий шум волн, бьющих о берег, сложенный из мертвых камней, непрекращаемые стоны и хрипы узников и неизвестных Рабастану существ, шорохи насекомых, ползающих в стыках между каменной кладкой, прогулки дементоров - о да, это свой неповторимый звук. Среди них даже можно вычленить низкий, но тихий рев Магии, окутывающей это пристанище ужаса на Земле.
Он удивлен, что она не оттолкнула его, не отбросила назад. Что этот внезапный взрыв из прошлого нашел отклик в девушке.
- Если ты сейчас уйдешь, то лучше убей. - он молчит, не в силах признаться даже самому себе, что, возможно, это было бы самым верным выходом из всего. Он бы мог убить их двоих, вознеся столь глупую смерть оде прошедшей сквозь время любви. Он почувствовал столь знакомый трепет в ее сердце, который не перепутаешь ни с чем, который удивил его до глубины души, ведь он даже не позволял себе и думать об этом. Эта встреча, сценарий которой содержал в себе лишь эгоцентрическое желание обозначить себя в этом мире, снова потерпел фиаско. Как и все сценарии, которые когда-либо строил в своей голове Лестрейндж по отношению к этой девушке. Абсолютно все.
Но он не сможет ее убить. Сердце, разрозненное на осколки бесчисленными лучами Авады подведет его, превратив смертельное заклятие в безобидную зеленую вспышку, ранящую лишь издевательством над самой судьбой. Но и как теперь уходить? На этот вопрос ответов не было.
- Я больше не в силах собирать память по крупицам, размышляя над тем, что существовало в моей жизни, а что нет. Я больше не хочу забывать, наслаждаясь лишь призрачными сновидениями о том, что могло бы быть, но не случилось. Я больше не хочу вспоминать тебя. - он видит соленые капли в уголках ее глаз, которые уже не блестят холодом, скорее тают на глазах, как снежинки на теплых ладонях. Он не может прикоснуться к ней как раньше, попытаться утешить крепкими объятьями, превращая эту встречу в сопливый флешбек прошедшим дням, когда будущее скрывалось за перистыми облаками, сквозь которые проглядывало лишь солнце, холодное и теплое, смешивая все дни, проведенные бок о бок, в один бесконечный, тянущийся вечность, словно тягучая приторная ириска.
- Я думал, эти четырнадцать лет подарили тебе, наконец, это безоблачное спокойствие. Никакой магии, никаких нервов, только лишь бесконечный штиль на морском берегу. - в голосе нет насмешки, которая могла бы проскользнуть в словах, но он сосредоточен на другом.
- А как же Забвение? Знаешь, я здорово поднаторел в нем, и могу избавить тебя от волнений, оставив в живых. Ты забудешь не все, лишь самое нужное, то, что может навредить твоему жизненному устою. - он спокоен, ведь это действительно тот самый выход, который кажется самым лучшим. Лучше, чем глупая смерть двоих влюбленных на старом заснеженном кладбище, от которой пованивает дешевым бульварным чтивом.
- Потому что я не знаю, смогу ли уйти.

Отредактировано Rabastan Lestrange (29.11.2016 14:23:31)

[AVA]http://sg.uploads.ru/AaT9M.png[/AVA]
[STA]с камнем на шее[/STA]
[SGN]Любое падение начинается с маленького шажка вниз, проигранная битва начинается с незастегнутого воротничка у солдата.[/SGN]

Пепел - это для них навсегда,
Слишком рано выходит звезда,
обгоревшие клочья небес.
Ну а я зачем ещё здесь?
— Так ты сам виноват в своей судьбе. Сам выбрал свой путь, теперь сетуя, как было одиноко и плохо в камерах Азкабана, как страдал, что о тебе больше никто не думает. А разве ты заслужил памяти? Заслужил слёз, пролитых о тебе, когда сам решал идти в дом тех волшебников, запытывая их до безумия? Когда убивал, убивал безжалостно, прикрываясь чёрной меткой на предплечье, ради нового мира, миража в песках пустыни. И где ты сейчас? - сердце ухает вниз с отчаянием крошечной молодой звезды, ступавшей по краю черной дыры, в своей легкомысленности сомневаясь, что угодит в бездну. Но тьма всегда пожирает все вокруг, забирая в свое нутро, переваривая внутри себя, превращая все вокруг в еще большую тьму. А люди, увы, так далеки от звезд, что прыжок в сердце тьмы не означает перерождение, как бывает обещано небесным телам. Бремя земного притяжения, что дарует людям приклеенные к поверхности подошвы, навсегда запрещает прыжки в неизвестность. Поэтому все известно давным давно.
— Ведь ты до сих пор ему служишь. Пришёл сюда, жалуясь на жизнь, обвиняя меня в спокойствии и забвении, когда сам продолжаешь ступать через колючий терновник, продолжаешь быть тем, от кого ещё мог бы отрешиться. Темнота съела тебя изнутри, Рабастан, не оставив и следа от того, кого я когда-то так сильно любила. Я не узнаю тебя больше.
Это стоит неимоверных усилий: запихнуть боль от слов, что веют тьмой и немного разбитым сердцем далеко далеко в полупустой сундук, на дне которого все еще лежат лохмотья воспоминаний, от которых душа рвется на клочья, грани которых по остроте можно сравнить с алмазами. Но он может это сделать, сможет - ведь не зря долгие годы тренировок и сохранили эти ошметки чувств и эмоций, запрятанных столь глубоко, что мысль о том, чтобы их поднять наверх не проскальзывает в его мыслях почти никогда. Но он не покажет ей этого, ни в коем случае не допустит этому опытному легилементу нащупать их, никогда.
- Все сказала? - этот новый голос раздается будто-бы из недр земли, на которой он сейчас стоит, как никогда ощущая себя в состоянии здесь и сейчас. Этот новый голос имеет мало общего с Рабастаном, он больше похож на голос его отца, ведь главные ноты в нем отменяют даже каплю чувств. Только ледяной разум, окутывающий естество, от которого с непривычки так холодно, будто лед теперь царствует в кончиках пальцев, без единой трещины замораживая пустоту в грудной клетке. Даже сердце, и то как-будто замедляет свой ход, оказываясь в ледяной клетке.
- Знаешь, Анета, я всегда служил Ему. Я сделал этот выбор осознанно, пускай и руководствуясь не мудростью веков и предков, тщательно взвесив на чаше весов все возможные последствия, а лишь по зову сердца. Того самого сердца, что любило тебя и чувствовало взаимный огонь твоего. И я уже был тем безжалостным убийцей, которым тебе так хочется представлять меня в своих мыслях, когда мы встретились во второй раз. И ты знаешь это, ведь мы в итоге были честны друг с другом. - он переводит взгляд с Анеты на темные надгробия, окружающие этот запоздалый разговор, которые должен был расставить все точки еще много лет назад, отталкиваемый горячностью чувств вперемешку с юношеским максимализмом.
- Но несмотря на это, я действительно пытался. Пытался совместить это несочетаемое, надеялся, что эта любовь поможет, станет путеводной звездой, которая покажет выход, поможет найти этот шанс на другую судьбу, другую жизнь, в которой сценарий мог бы быть другим, а шахматная партия сыграна по-другому. Но этого не вышло, потому что судьбу не обманешь. - произнося эти слова, Рабастан наконец понимает, что это действительно конец. Что цель, которая была не первостепенной, но все же важной, изжила себя, не принеся ожидаемого результата. Она принесла лишь нужный. И лишь Мерлин знает то, суждено ли было этому случится сейчас, или же перипетии судьбы отстрочили эти выводы.
- И я заслужил память о себе, хотя бы потому, что ты вспомнила меня. Как бы теперь это не отрицала. Но в одном ты действительно права. Темнота съела меня изнутри в этот самый момент, проглотив оставшийся огонек той путеводной звезды, что еще теплился.
Он пытается забрать как можно больше её в свое подсознание, вырезать это лицо на подкорке, непонятно зачем. Но сейчас это единственное, что остается сделать перед тем, как снова кануть в небытие, на этот раз навсегда. Теперь уже точно, как бы не хотелось когда-нибудь снова вернуться темным вихрем, в очередной раз разрушая ее жизнь.
- Прощай.