Когда-то Рождество было любимым праздником Артура. Когда-то давно в детстве, когда блеск и яркость украшений ещё могли ослепить его, скрыв тот факт, что за праздничной упаковкой отнюдь не всегда скрывается сам праздник. Это «когда-то», кажется, длилось всего мгновение, пока Артур не узнал, что своё первое осознанное Рождество будет встречать с домовым эльфом, а не с отцом, который даже не собирался оставаться в эту ночь дома, давно найдя себе намного более важные дела и не посчитав необходимым уведомить об этом своего сына вплоть до момента отбытия. Все украшения, сияющие так завораживающе красиво ещё секунду назад, сразу потеряли смысл и стали уродливыми в глазах Артура, которому больших усилий стоило в тот момент скрыть своё разочарование от отца и не выместить его на невинной атрибутике праздника и людях, её развешивающих. В ту ночь маленький Артур лёг спать рано, отказавшись не только от праздничного ужина, но и вовсе от выхода из своей комнаты, даже не загадав желание. С тех пор он не уделял этому празднику особого внимания, пока не встретил свою будущую жену, и перестал уделять, когда потерял её. Ей нравился этот праздник, как и развешивать украшения самостоятельно, а Артуру нравилось потакать её прихотям, вызывая у неё улыбку. После её смерти украшением дома вновь занимались только домовые эльфы, Артур же занимался тем, что гнал прочь рождественскую атмосферу из своего кабинета – единственного места во всём доме без единого венка, омелы и рождественского дерева.
Дед Артура всегда называл этот праздник глупым, но именно он настаивал на всех этих ослепительных украшениях, которые превращали привычный дом в чужой и незнакомый, -  того гляди скоро заявится другая счастливая семья и заявит, что это их жилище. Артур бы даже не нашёл, что возразить и, скорее всего, действительно покинул бы сие чудесное место, пока всеобщее празднество не закончилось бы, вернув дом в привычный ему вид. Казалось в такие дни их неприветливый дом не просто дышал праздником, а был его генератором, и его распирало желание подарить праздничное настроение как можно большему количеству людей, но ему, конечно, никогда не давали это сделать и с каждым годом он словно всё больше угасал от обиды на своих хозяев. Артур не знал весёлых рождественских застолий до Хогвартса, когда впервые ел Рождественский ужин не один, но уже тогда он не смог понять как много потерял от этого. Конечно, до этого он уже видел то, с каким нетерпением все ждут эту календарную дату и как радуются ему, и подозревал, что для них это нечто иное, чем для него, но всё равно удивился тому, как Рождество в Хогвартсе отличается от того, что каждый год он наблюдал дома. Мальсиберы не любили принимать гостей, никогда не устраивали Рождественские приёмы и званные ужины, поэтому по приезде Артур находил дома только деда, который целыми днями гулял по коридорам дома, зачем-то беспрестанно заставляя эльфов ровнять и перешивать украшения, хотя те уже нашли своё идеальное место в доме. Ещё в доме Мальсиберов не было принято поздравлять друг друга с этим праздником, хотя они и дарили подарки друг другу. Выглядело это довольно странно, так как каждый из них мог в любое время удовлетворить все свои прихоти, благо даже старческий маразм не заставил бы никого из них пожелать что-то невозможное и бессмысленное, что могло бы нанести серьёзный ущерб их состоянию, и в то же время они понятия не имели, что желает другой член их семьи, поэтому Артур часто получал вещи скучные и иногда не по возрасту, никогда не находившие отклика в его сердце. С дедом Артура всё обстояло несколько проще: он сам составлял список желаемого, а потом долго возмущался, когда ему это дарили, получая от этого по-видимому особенное удовольствие. Так, смысл праздника был навечно утерян для Артура, который ни тогда, ни сейчас не мог почувствовать в этот день единения с остальными, поддаться всеобщему настроению радости, что в тайне смущало его. Но, несмотря на это, он продолжал возвращаться домой на каждое Рождество и его задевало, что теперь его собственный сын не хочет делать также.
Артур никогда не воспитывал в Юэне любовь к этому празднику, как никто не воспитал её в нём самом. Он просто не смог бы это сделать, даже появись у него это странное желание, потому как не знал как это сделать, а главное для чего. Старший Мальсибер привык искать во всём практическую сторону, делать только то, что выгодно и принесёт пользу, поэтому сам себе не мог объяснить своего желания увидеть сына дома на Рождество. По большому счёту его присутствие не только необязательно, но наоборот только бы отвлекало Артура, заставив изменить идеально спланированное расписание. И всё же с каждым годом, что Юэн отказывался приезжать, раздражение мужчины росло, заставляя его желать этого всё больше. Психолог мог бы сказать, что ему просто не нравится оставаться одному в этот день, что это заставляет его чувствовать себя вновь одиноким и покинутым всеми, Артур же видел причину раздражения в непокорности мальчишки, всеми аспектами жизни которого он не только хотел, но считал себя в праве управлять. Поэтому, когда в кабинете (в убежище Артура от праздника) появился эльф с известием, что юный хозяин наконец прибыл, Артур почувствовал не радость, но глубокое удовлетворение, пусть он и знал, что не он заставил его приехать. Не спеша он поднялся из-за стола, хотя для этого ему и пришлось остановиться на середине предложения, которое он писал, и отправился на встречу с сыном. Ему было интересно посмотреть, как Юэн изменился за те полгода, что они не виделись.
-С возвращением. Я уже не надеялся увидеть тебя в этом году. Мог бы написать о своём намерении, -спускаясь по лестнице, Артур приветствовал сына, но даже здесь не обошлось без упрёка. Он был доволен, что Юэн приехал, но сейчас смотря ему в глаза, мужчина пребывал в замешательстве – он никогда не понимал, как общаться с собственным сыном, когда его не нужно было учить и наставлять. Он не обнял его, так как объятья не были приняты в их семье, но даже не протянул руки. –Ты устал с дороги? Твою комнату приготовили, чтобы ты мог отдохнуть.

Отредактировано Arthur Mulciber (15.10.2016 08:03:54)