the beatles // come together
В тот невыносимо дождливый июльский вторник Марлен решила для себя, что сидеть в доме, в котором, что ни день – то новая драма, сил больше нет никаких. Весь царящий в доме МакКиннон хаос опасно давил на барабанные перепонки и надевал на голову каждого домочадца железный обруч, с каждой минутой сжимая его все сильнее и сильнее. Марлен любила свою семью: отца, неутомимого искателя приключений и шоколадного бисквита, мать, эталон домохозяйки, вечно скачущую по дому то со шваброй, то с тряпкой, старших братьев, которые ругаются, спорят и грозятся рассказать новой подружке о том, что ее крутой парень до четырнадцати лет купался исключительно с резиновыми желтыми уточками, младший, который вечно то играет какие-то подозрительные мелодии на старой бас-гитаре, то истерично орёт, создавая впечатление, что вызывает самого Люцифера и сразу четверых всадников Апокалипсиса. К слову, вряд ли кто-либо из домашних бы и заметил, что у них появились странные и опасные гости, способные одним взмахом разрушить весь мир, да и те, наверное, побывав в доме МакКиннон, сбежали бы обратно в Ад, поклявшись никогда больше не вылезать из-под земли. И когда Марлен стояла на крыльце поздним вечером, кутаясь в темно-красный большой халат, вдыхая до больного холодный английский воздух, увидела давно уже выросшую свою соседку, подругу детства и девочку с которой делила парту и домашние задания в начальной школе, жутко обрадовалась, правда, потом почувствовала некую долю зависти, узнав, что Сьюзи выходит замуж и уже ждет ребенка. Но больше, конечно, она испытывала радость, обнимая и целуя в щеки, они провели вместе всю ночь, обсуждая что-то только им важное и вспоминая что-то только им знакомое.
Сжимая на следующий день в одной руке белый матовый конверт, перевязанный нежно-зеленой  тонкой атласной ленточкой, а другой крепкое плечо друга, она упорно пытается заглянуть в глаза Ремусу и не расхохотаться от переизбытка чувств.
- Брось, булочка с мёдом, - Марлен, на самом деле, жутко боится, что Люпин не согласиться и придется одной тащиться на празднование дня рождения новой семьи. Она там в одиночку или разрыдается, попутно уничтожив весь торт от нахлынувшей светлой грусти, или вовсе не придет, предпочтя закрыться в своей комнате, прочесть магловский женский роман и съесть целое ведро мороженного, - Не будь ханжой, будет весело, обещаю!

<…>

Иногда в сердце Марлен проскальзывало сомнение. Она в какой-то момент поняла, что раньше было проще. Проще и легче. Раньше был Хогвартс, были задания, было зельеварение, нумерология, чары, квиддич. А теперь это все исчезло, растворилось, будто никогда и не было.  Теперь работа, надоедливые посетители лавки, многим из которых объяснять элементарные вещи приходится по три раза. Теперь новости о разбойных нападениях и смертях доходили раньше и чаще. Никто не говорил, что вокруг безопасно. Теперь зарождающаяся война окружала и поглощала. Она была везде: в магической Британии, в голове, в душе. И в такие великолепные торжественные дни сомнения Марлен усиливались. Будет ли все так хорошо потом, года через четыре? Будет ли у нее такая же потрясающая свадьба? МакКиннон качает головой, пытаясь вытрясти из головы дурные мысли, разворачивается лицом к своему спутнику и широко растягивает рот в улыбке, демонстрируя кроличьи зубы.
- Ну, - гордая собой, она трясет перед носом у Ремуса недавно пойманным букетом невесты с каллами, от мрачных мыслей у нее и следа не осталось. Этот букет стоил Марлен усилий, как оказалось у Сьюзи достаточно много незамужних подруг, даже слишком, - Я же говорила! – Восторженный голос бывшей грффиндорки привлекает внимание стайки девушек в одинаково отвратительного салатного цвета платьях, МакКиннон манерно салютует им стаканом с соком. – Отвратительные платья, на той брюнетке и вовсе смотрится безобразно, - кивает в сторону краснеющей девушки, музыка как назло затихла прямо посередине фразы, ее услышали. Понимая это, Марлен лишь пожимает плечами, хватает Ремуса за руку и тащит в сторону плохо организованного бара, - Стой здесь, сейчас вернусь.
Проталкиваясь между крупными и не очень, уже пьяными или хорошо поддатыми, веселыми и грустными, Марлен собирала на свою голову замечания, проклятия и просьбы. На первое не реагировала вовсе, на второе огрызалась, к третьему с интересом прислушивалась. Она могла бы, конечно, постоять двадцать минут в очереди, но боялась, что к тому времени, как она подойдет ничего не останется кроме минералки и пунша. И все-таки, МакКиннон любила свадьбы, даже невзирая на очереди и девиц в одинаковых платьях. Здорово посыпать головы молодоженов рисом, а под ноги бросать мелкие монеты, затаив дыхание смотреть на их взгляды, прикосновения друг к другу, видеть слезы счастья у матерей. Ей хотелось, чтобы Ремус разделил ее любовь и восторг от праздника, чтобы он повеселился, забыл о гложущих проблемах, выпил, потанцевал и сделал все, что ему вздумается. Марлен хотела подарить другу веселый, незабываемый день, чтобы еще долго можно было о нем вспоминать холодными вечерами на диване с пледом и горячем чаем.
- Шампанское, - протягивает прозрачный бокал на тонкой ножке, в котором быстрее к поверхности плывут пузырьки, -  Нужен тост, - делает вид, что задумалась, нахмурив брови и постукивая пальцем по стеклянной ножке ногтем, - Не могу придумать, это слишком сложно!

[AVA]http://s2.uploads.ru/nCabh.png[/AVA]
Их бокалы легонько сталкиваются с характерным звоном, Марлен осушает свой парой долгих глотков совсем не по-женски, морщит носик и прикрывает на секунду глаза. Удивительно жаркий для дождливого Лондона вечер, вокруг кружат мужчины в черных консервативных смокингах, громкий гул женских голосов, дети резвятся, играя в догонялки, проползая под ногами гостей, прячась за спинами взрослых, почти сбивая с ног ничего не подозревающих девушек на высоких тонких шпильках. Марлен поправляет атласную юбку цвета топленого молока и расплавляет немногочисленные складки на расшитом красным бисером лифе, сует пойманный букет маленькой девочке в белом платьице. Из-за духоты у нее жутко болит голова, заставляя чуть ли не забраться под стол. Она разворачивается, выискивая молодоженов. Марла всегда была уверена, что любовь ее настигнет в один день, свалится на голову как снежный ком; единственная и неповторимая, она будет взаимной, не отягощающей и светлой, прямо как это было у ее родителей. Но этой сказочной любви все еще не было, вероятно, проблема в том, что такого не существует, а Марлен свято продолжала верить в сказки? Надо с этим заканчивать. Этот час настал, когда Сьюзи и Роба объявили мужем и женой.
- Здесь довольно душно, давай прогуляемся? - Марлен хватает с ближайшего стола пару яблок, берет Ремуса под руку, прямо из-под носа бармена стаскивает только открытую бутылку шампанского.
Влажный воздух Ливерпуля сливается воедино с ароматом цветущих яблонь и хризантем, заставляя людей в городе чувствовать себя счастливей тех, что живут в Лондоне. Они идут молча, Марлен старательно наступает только на серые квадратики мостовой, громко стуча маленькими каблучками, перепрыгивает через горизонтально расположенные прямоугольники. Она воображает, что как в детстве, внизу лава, нельзя попасться в эту ловушку. 
Двое друзей доходят до набережной, спускаются к воде. Марла скидывает туфли и идет по холодному песку босыми ногами. Берег Ирландского моря, поднявшийся вблизи воды ветер, приносит долгожданную ясность ума, приятно обдувая, кажется, еще немного и он поднимает тебя над землей словно птицу, можно будет улететь куда угодно. Марлен наколдовывает большой шерстяной клетчатый плед и расстилает его на сухом песке, прячет палочку в складках атласной юбки и мягко плюхается, больно ударяясь пятой точкой. Хмурит брови, приминает легкую ткань юбки, чтобы не  раздражающе летала. Хлопает рядом с собой, выжидающе смотря на Ремуса.
МакКиннон собирает камушки не вставая, складывает их между своих ног и ног Ремуса. Ветер нещадно треплет волосы, но она не обращает никакого внимания на выбившиеся из прически пряди. Марлен кладёт голову на плечо Люпина и закрывает глаза. Ей было тихо. Теплые лучи летнего солнца еще не успели спрятаться за горизонтом, нежно и полюбовно грея землю и некоторую часть обитателей. Марлен забывает, как часто солнце бывает беспощадным, убивая посевы, животных, людей, заставляя сгорать заживо. Она забывает, что солнце может быть самым изощренным убийцей, сейчас она околдована его дружелюбием, нежностью и теплотой.
Солнце скрывается за облаками, Марлен недовольно разлепляет глаза, поднимая голову. Резкий порыв ветра пробирает до костей, но так не хочется никуда вставать, возвращаться. Она вспоминает о нагло прихваченной бутылке шампанского, ворочает головой в ее поиске, находит позади себя почти упавшую, но не пролившую ни капли. Марлен вскакивает на ноги слишком резко, будто придумала что-то из ряда вон гениальное, откусывает огромный кусок от одного из стащенных зеленых яблок, медленно пережевывая. И почему только ей запретили брать жвачку?
- У кого больше блинчиков получится, тот делает два глотка, кто меньше – три!
Марлен наклоняется, тщательно выбирая камушек, без спроса забирая право первого броска. Это тебе не плюй камни, тут все серьезнее в сто крат. Например, делать блинчики на волнующемся море достаточно тяжело, если вовсе невозможно. Марла выбирает наиболее, по ее мнению, подходящий камушек и от расстеленного пледа делать четыре широких шага к холодной воде, не заботясь уже ни о юбке, ни о чем, падает на колени и примеряется. Бросок.
- Два.
Губы Марлен кривятся в разочарованном позыве. Вероятно, это действительно была не самая лучшая ее идея, но когда это кого-то останавливало от того, чтобы заниматься совершенно бесполезными делами?
- Давай, булочка с мёдом, тут всего шесть камушков, три партии и вернемся на торжество!
МакКиннон от нетерпения подпрыгивает и хлопает в ладоши, улыбаясь широко, протягивая Ремусу очередной замечательный серый камушек.

Отредактировано Marlene McKinnon (27.09.2016 03:58:35)