Казалось бы, еще совсем недавно она шла под проливным дождем, даже не пытаясь обходить потоки воды, обрушившиеся на камни магической улочки, что привела ее на встречу с прошлым. И вот уже это прошлое плавно перетекло в настоящее, не желая останавливаться на этом, а осторожно унося на легких крыльях в неизвестность будущего, где стрелки часов уже не имеют своей власти, где важен лишь смысл встреч, сказанных слов, касания рук и объятий.
И в те минуты пусть и не столь отчетливо, но дорога судьбы уже вставала перед глазами, как буквы, сами собой появившиеся на береговом песке, чтобы потом, улыбаясь, с изумлением почувствовать, как внутри открываются шлюзы и прорывается наружу поток забивавших душу обломков доселе неизвестных чувств.
И казалось, что даже болезнь ослабевает под натиском нарастающей привязанности, где каждое сказанное слово кажется важным, оседает в голове мелкой известью, без возможности возразить, опасаясь ненужной реакции, мечтая об улыбках, что может подарить лишь осуществление задуманного.
Именно поэтому она соглашается на это путешествие, не смотря на то, что поместье Лестрейнджей сродни сказочному замку, сошедшему из детских сказок: столь же величественный и неприступный.
Но оказываясь на морском берегу, когда от порыва ветра слезятся глаза, она не сразу замечает Холл, ведь слева от нее, до самой кромки темного леса - вересковое поле, что цветет с конца августа и до самой первой пороши, уходя цветами под снег.
Анета несколько мгновений стоит неподвижно, любуясь открывшимся ее взору видом, и лишь заметив нетерпеливость Рабастана, кивает и делает несколько шагов по небольшой тропинке, что поведет их вверх, к поместью, величественно возвышающемуся над красотой природы.
Она не говорит Лестрейнджу, что боится. Нет, не присутствия в доме остальных членов семьи, что могут стать непредвиденной проблемой, а магии самого рода, ведь она может не принять незваного гостя, чей статус крови далек от тех, кто имеет право пересекать порог.
Вблизи дома сад, в тени деревьев которого едва видны старинные качели и, кажется, колодец. Тропинка уже усыпана первыми желтыми листочками, они тихо шуршат под ногами.
- Здесь невероятно красиво. - Говорит она, следуя за Рабастаном и крепче сжимая его руку. - Я представляю, что значит жить здесь, встречая рассветы и закаты.
И все-таки останавливается почти у самого порога дома, замечая, что одна из оконных ставень на верхнем этаже протяжно поскрипывает от ветра.
- Я не могу - поднимает взгляд на Лестрейнджа и пытается объяснить - Это место пропитано магией, нет, не враждебной, но от нее кружится голова.
И лишь затем добавляет:
- А что если кто-либо из твоих родных дома. Что если увидят меня? Ведь тут воля случая и, признаться, я совершенно не представляю, что делать в подобной ситуации. Я слышала, что Беллатрикс безумна, а твой брат... говорят, он одним лишь взглядом может превратить человека в лёд. Мне здесь не место... - но смиренно смолкает, когда массивная дверь открывается, а на пороге показывается один из домовых эльфов.
В их доме никогда не было подобных существ, ведь дворецким был простой магл, давший непреложный обет, что никогда не выдаст секрет хозяев, а это...
Эни с удивлением смотрит на существо, чьи уши слишком огромны, а внешность схожа с гоблинской, чуть отступает назад, забывая, что говорила раньше, и вновь высказывает недоумение, осознавая, что пути назад нет:
- Ты ведь говорил, что в доме никого нет. - Не выделяет домовика, как существо, прислугу, ведь в их доме дворецкий уже давно невидимая тень семьи, что следует за ними по всему миру, где бы они ни жили.
Домовой эльф же кланяется при виде хозяева, придерживая дверь и, кажется, ждет, пока они войдут в темную прохладу поместья, оставляя позади шелест листьев, легких стук яликов друг об друга на пристани и скрип старых качелей. 
- Но если ты считаешь, что это необходимо... - крепче сжимает руку Рабастана, чувствуя, как сердце пропускает удар, подобно хлопку входной двери, когда понимаешь, что пути назад нет.

Пусть и против собственной воли, но Анет оказывается в объятиях старинного поместья, магия которого, как сам воздух, проникает внутрь нее с каждый вздохом, изучает, заставляя ощущать, как мурашки бегут по спине будто от промозглого тумана в предрассветный лондонский час. Поначалу девушка стоит неподвижно, прислушиваясь к себе, к дому, что не дает ни на минуту расслабиться.
Домовой эльф - длинноухое существо, которое так называет Рабастан, безмолвно выполняет каждое указание, при этом ничуть не стесняясь украдкой рассматривать гостью. Чтобы запомнить и потом рассказать остальным?
И что будет, если действительно хоть кто-то решит посетить поместье, пока она оскверняет своим присутствием столь величественную древность?
А между тем, все вокруг кричит сотней голосов прошлого, срываясь на шепот, который, кажется, Рабастан даже не слышит.
"Лишь игра воображения, не больше". - Эни очень хочется в это верить.
И невозможно спрятаться от проницательного взгляда картин, остается лишь убрать руки поглубже в растянутые рукава и вжать голову в плечи, стараясь сохранить крупицы реальности.
Мечта жить в таком поместье рушатся подобно карточному домику, потому как невозможно передать словами то ощущение, предчувствие, что испытывает Анет, когда тысячи глаз древней магии не выпускают ее из вида.
А тем временем они идут дальше, и столовая поражает своим размахом и роскошью, где, по мнению самой девушки, каждый предмет - реликвия, а разве может быть иначе?
Она не слушает, точнее, не слышит, что говорит Лестрейндж, подходит к массивному столу и осторожно касается кончиками пальцев гладкой поверхности белоснежной скатерти, вырисовывая невидимый узор. Образы древности возникают пред ее глазами в тот момент, когда земля уходит из-под ног, и шепот не прекращается ни на секунду, ведь магия продолжает изучать диковинное создание, пусть и не показывая враждебности.
- Прости, что ты сказал? - Эни открывает глаза, пытаясь сосредоточиться. Слишком бледна для этого места, но разве это не ценится среди аристократической крови?
- Мне не очень хочется. - Честно признается она на предложение о перекусе. Действительно, еда сейчас подобна изощренной пытке, к которой не сразу возможно привыкнуть.
Анет морщится, поджимая губы и разводит руками.
- Никогда бы не подумала, что это место столь пропитано силой. Это подобно покрывалу, что бережно окутывает всех обитателей этого дома, которые связаны одной кровью. Память предков в каждой вещице, мельчайших деталях... восхитительно!
Она медленно подходит к Рабастану, смотря снизу вверх.
- Неужели ты этого не слышишь? Ведь это не игра моего воображения. Он живой, как никогда не дремлющее чудовище - так и не решается взять его за руку, чтобы почувствовать хоть немного тепла, а затем добавляет: - Но тут слишком мало света, Баст. Здесь темнота, я ведь права?
Молчит какое-то время, прежде чем продолжить:
- Кто они? Твои предки, твои родители и те, кто сейчас оскверняет столь сильную магию? Здесь пахнет смертью, Баст. И не говори, что я сошла с ума. 

----------------------------------------------------------------------------------

Он учтив и вежлив. Меняется прямо на глазах, из обычного, простого Баста, которого, кажется, она знает всю свою жизнь, превращается в утонченного аристократа - Рабастана Лестрейнджа. Стены этого дома возвращают его хозяину законное величие, невозможно не заметить, как он расправляет плечи, как меняется взгляд.
Анет наблюдает за ним, затаив дыхание, ловит каждое слово, с осторожностью сверяясь с мыслями. И лишь только воспоминания о детстве пробивают ту броню, что способна возвести вокруг своего повелителя магия дома, сплетаясь в тончайшую  паутину, разделяющую их. Он показывает свои далекие воспоминания, держа ее за руку, и, слушая о тьме, ей хочется обернуться, будто та стоит за ее плечами, едва не наступая на пятки.
Но этого нельзя делать, и потому девушка до боли закусывает губу, чтобы вернуться в реальность из мира иллюзий. Она говорила не об этой тьме, не о детских страхах, что прячутся под кроватью каждого, желая утащить в неизвестность, стоит только вытащить ногу из-под одеяла.
Анет говорит о настоящей тьме, несущую страх на своих крыльях, дыхание которой подобно смерти. Но Рабастан в очередной раз не желает ее понимать, предпочитая перевести тему.
Что за Малфоевские подвалы? Почему?
И в этот самый момент невозможно не заметить легкую дрожь в руках, когда Анет начинает казаться, что ее все-таки поняли, хотя бы на секунду допустили мысль о том, что она может быть права. Слишком неуловимую, чтобы успеть размотать невидимый клубок, добираясь до истины. И это придает ей уверенность.
- Нет - Анет качает головой, все-таки оборачиваясь и убеждаясь, что за ее спиной никто не стоит. Все это игра ее воображения. Комната пуста, лишь догорает огонь в камине, едва потрескивая, на одной из картин, сидя в кресле-качалке и едва покачиваясь, дремлет пожилой мужчина, а ветер из открытого окна треплет страницы газеты, оставленной на подлокотнике дивана.
- Я не говорю о смерти обитателей этого дома, хотя их магия до сих пор питает ныне живущих. Это что-то еще.
Жалкая попытка объяснить, что она пытается сказать, когда не хватает слов.
Встречаясь с Рабастаном взглядом, Эни чуть склоняет голову и касается его предплечья, прося:
- Покажи мне, Баст. - сейчас не кровати она имеет ввиду, не комнаты.
Почему ты меня не понимаешь?
- Покажи, что ты скрываешь?
Но Лестрейндж отстраняется, смотрит долгим, тяжелым взглядом, кажется, осуждая.
Жаль, что ей этого не понять.
У него все лучше получается прятать свои мысли, так некстати закрывая сознание. И Анет прекрасно понимает, что это защита не только от нее самой, от ее настойчивости, но и ради ее блага. Его собственная крепость, куда нет входа никому.
Возможно, это правильно, ведь кто знает, что хранится в потаенных уголках памяти того, кто ей слишком дорог. Кто знает, что было бы, читай она его всегда, как раскрытую книгу, где будет изучена каждая строчка, каждый параграф. И только одиночество окажется спасательной лодкой в бушующем океане чужих мыслей, а, значит, в ней не будет места Рабастану.
Ей страшно представить подобное, ведь она успела привыкнуть к его объятиям и легким поцелуям.
- Покажи мне! - повторяет она все настойчивее, когда он вновь берет ее за руку. - Покажи мне все, чтобы не осталось секретов. За этот короткий миг ты успел изучить меня, мою сущность, мою магию, но я до сих пор не знаю тебя, Баст. И этот дом уверяет меня, что я жестоко ошибаюсь, считая тебя всего лишь Рабастаном из моего прошлого, где волны бьются о каменный берег пристани, где улыбки легки и невинны, как солнечные лучи, а жареные каштаны пахнут осенью.
И только миновав парадную лестницу, коридоры поместья и дубовые двери покоев Рабастана, добавляет:
- Дом говорит о смерти, которую несешь ты, Баст. Почему он так говорит? Почему я чувствую опасность?
И молит в последний раз, надеясь, наконец, быть услышанной:
- Веди же, говори, пожалуйста...

Этот дом меняется слишком быстро, когда Рабастан, держа её за руку, идёт лишь одному ему известным путём. Коридоры и лестница, дубовые двери, хранящие за собой частички чужой, неизвестной Анет жизни, она семенит и едва поспевает за тем, кто молчит, не желая объясняться.
И Анет путается в поворотах, понимает, что уже не найдёт выхода, скользя тонкими пальцами по расписным обоям, станет затворницей этого дома, вновь полагаясь только на Лестрейнджа. Дом слишком огромен, чтобы так неблагоразумно потерять себя в веренице коридоров, не разбирая дороги.
Они оказываются в одной просторных комнат, когда Рабастан, наконец, отпускает ее руку. Анет непроизвольно потирает кончики пальцев, рассматривая комнату, морщится и ведёт плечом. От сумрака комнаты, от громоздких теней по углам, а, главное, тишины, которая столь непривычна для этих стен.
Когда тяжёлые портьеры расходятся в стороны, в комнату проникает дневной свет, девушка пятится назад, останавливаясь, лишь когда под ногой оказывается одна из книг. Дом не хочет, чтобы она уходила. У дома ещё слишком много секретов.
Вот только занять кресло у камина Анет тоже не хочется, потому она смотрит на Рабастана, стоя поодаль, отрицательно качает головой и старается дышать, как можно реже, выжидая.
Его что-то гложет. Это читается во взгляде, движениях, дыхании и тому бесконечному молчанию, когда не слышно ни единой мысли, когда молчит и дом, подобно хищнику затаившись и выжидая своих жертв.
Нет, Анет уже не нравится здесь, это чудовище повсюду, проникает в лёгкие, сжигая их изнутри, заставляя кровь свернуться в жилах, и больше не сделать ни единого шага к дверям комнаты, смиренно ожидая объяснений, что разрушат хрустальную тишину.
- Дом говорит тебе? Ты чувствуешь опасность от меня?
Она лишь сглатывает и кивает, поднимая глаза к потолку. Ей хочется обхватить себя руками, но Анет сдерживается и лишь сжимает руки в кулаки, больно впиваясь в кожу ногтями.
Ей никогда не объяснить своих чувств. Ей и самой сложно поверить, что тот, кто на протяжении столь долгого времени был рядом, сейчас окутан аурой опасности. Будто этот дом сбросил маски, показывая истинную сущность вещей.
- Разве я не в полной мере дал тебе понять, что я никогда не причиню тебе вреда, кем бы я ни был? Разве нет? Разве тебе плохо быть со мной? Вчера? Сегодня?
Она молчит, понимая, что уже не знает ответа на этот вопрос. Наблюдая лишь, как тени скользят по полу, собираясь вокруг Рабастана, едва протягивая когтистые лапы, касаясь мысков ботинок, облизывая их, и совершенно не боясь дневного освещения.
Как нарастает гул, идущий откуда-то снизу. Из гостиной. Будто голоса, наконец, определив их местоположение, ползут по стенам наверх, разыскивая свою жертву. Ту, что услышала их.
Пусть это будет только игра её воображения. Только игра.
Но когда Рабастан начинает расстегивать пуговицу на манжете рубашки, слишком аккуратно для того, кто просто решил закатать рукава или переодеться, Анет внезапно ощущает жгучее желание оказаться подальше отсюда. У дома Райнеров, на гладко подстриженной площадке перед домом с яркими цветами под окнами, где даже декоративная изгородь не столь холодна, как ей всегда казалось, по сравнению с этим домом. С этими тенями, что теперь скользят по руке Рабастана, концентрируясь на одном рисунке, очертания которого она слишком хорошо знает.
И кровь стынет в жилах, становиться нечем дышать, когда Анет с трудом находит силы, чтобы попятиться назад, сдвигая с места одну из книг, спиной ища выход, но боясь оторвать взгляд от метки на предплечье того, кто из друга превратился во врага, срывая маски.
- Нет - она трясёт головой, отступая все дальше. - Только не ты...
И становится чертовски больно, до крови, когда звучит имя этого волшебника, который уже стал врагом общины, которого не должно было бы существовать в этом мире, но, как и любая ошибка, заиметь право на существование.
С надеждой всё исправить.
- Не знаю как тебе это удалось. Но я действительно порой несу смерть.
И тени смыкаются над головой Рабастана, озлобленно скалясь, в тот самый момент, когда Анет упирается спиной в закрытую дверь, замирая. И шёпот стен разражается надрывным смехом, обволакивая разум, заставляя судорожно цепляться за нить реальности, чтобы не утонуть в этой тьме.
Закрыв глаза, она больше не проснётся.
Дверь не откроется. Она спиной чувствует это, понимает, что не обойти эти стены, возвышающиеся монолитом позади. Делая судорожный вдох и пытаясь сдержать дрожь в руках, просит срывающимся голосом, с трудом разлепляя губы:
- Отпусти меня. Я никому не скажу.
Я не хочу умирать.

Сколько времени уйдет на просчёт циферблатов точных.
Зависнем в одной секунде и всё.
Всё гораздо проще.

Анет и не замечает, как Рабастан оказывается рядом, совсем близко, касаясь ладонями дверной поверхности. Интуитивно прижимается спиной, лопатками чувствуя рельеф дерева и закрывает глаза, когда неистовый шёпот не даёт покоя. Когда голос Лестрейнджа, искажая реальность, утверждает, что причинит ей вреда, что он не изменился в тот самый момент, когда этот дом требовательно нашептывает обратное, ледяными пальцами, словно тисками, сжимает лодыжки, норовя утащить девушку с собой, завладеть её душой, кажется, не понимая, что там тьмы гораздо больше, что она сильнее, стоит лишь открыть глаза, позволяя обскуру овладеть собой, разрушая все мосты, которые Анет так старательно возводит между ним и собой.
И потому Анет отрицательно мотает головой, забывая, как дышать, а после стоит неподвижно, чтобы не видеть лица Рабастана, этой зияющей чёрнотой метки, скалящейся метки, этой рухнувшей иллюзии, в которой она столь долго пребывала, не ожидая такого поворота событий.
- Как давно? - Она подаёт голос не сразу, только в тот момент, когда в комнате воцаряется тишина, нарушаемая лишь сбивчивым дыханием Рабастана. - Ты сознательно сделал этот выбор? Как много погибло от твоей руки, Рабастан?
И только после последнего вопроса открывает глаза, чтобы встретиться с юношей взглядом. Приходится поднять голову выше, облизывая пересохшие губы и судорожно выдохнуть, чтобы унять неистово бьющееся сердце.
- И тебе это нравится?
Сейчас ей нечего терять, задавая подобные вопросы, ведь даже не используя легилименцию она понимает, что так просто не покинет эти стены - её не отпустят. Ни этот дом, ни уж тем более, Рабастан.
Неужели именно поэтому он привёл её сюда? И как много ещё секретов хранит эта семья, это поместье, чей зловещий шёпот прячется по углам, готовый вновь атаковать реальность девушки до той поры, пока её собственная тьма не овладеет её сознанием.
И как же так? Как такое вообще могло произойти, что столько времени она не замечала пристрастий к суждениям того, кого называют Тёмным Лордом? Как могло получится, что она допустила до своего сердца того, что является врагом всей общины, раскрывая все секреты, все карты.
- Ты не причинишь мне вреда, но он... Он ведь может. Получается, теперь ты сдашь меня ему, как крысу для опытов?
Пожалуй, прекрасная находка. Триккер с обскуром внутри, как маленькая магловская атомная бомба, стоит лишь найти спусковой механизм.
И она с трудом сглатывает горечь, подступающую к горлу, скребется подушечками пальцев о дверной косяк, ощущая лишь шероховатость поверхности и ледяной холод, сковывающий изнутри.
- Потому ты привёл меня сюда? А твой дом не умеет хранить секреты, теперь готовый похоронить меня заживо, если я ступлю за порог. Магия невероятно сильна, а значит, ты первый здесь. Есть ещё... Твой отец, брат, невестка? Кто, Рабастан?
И делает выводы лишь потому, что ощущает темноту этого дома, так контрастирующую с её темнотой, жаждущей получить свободу.
Качает головой, чтобы вновь повторить свою просьбу.
- Пожалуйста, отпусти меня, я никому не скажу.
Ведь ей действительно не хочется становится подопытной крысой в руках Тёмного Лорда, когда предаст тот, кому она уже давно отдала своё сердце, сейчас готовое разорваться на тысячи мелких осколков, хрустальным крошевом осыпаясь к их ногам. И почти слышит этот хруст, который последует за самым первым шагом: её или его - не важно.
- Не надо...
Вот только сможет ли она жить без Рабастана? С его предательством, стальными свёрлами пронзающими сердце, стойко всматриваясь в глаза своей смерти.