Начало лета выдалось дождливым, пусть и теплым. Свинцовые тучи едва ли не касались шпилей высотных домов, а проезжающие машины притормаживали, чтобы не обрызгать редких прохожих, прячущихся под зонтами.
Шаг, и брусчатка под ногами скользит, норовя утонуть в темных водах луж и ручьев, что паутиной оплели тротуары и дороги.
Анета кутается в плащ, накинув капюшон и опустив голову, легко варьирует между маглами, лишь раз кого-то задев плечом, а затем останавливается возле автобусной остановки, замирает, наблюдая, как капли дождя, ударяясь о гладкую поверхность воды, тревожат и без того беспокойную поверхность, которая расходится кругами, а временами и вовсе пузырится, словно зелье в котле.
Она едва не пропускает свой автобус, достает из кармана магловкие фунты, отсчитывая нужное количество и занимает место в дальнем углу, молчаливо созерцая, как по стеклу струится вода, напоминая кровавые вены.
У нее есть всего несколько часов, прежде чем Алеш вернется домой, осознав, что Анета бесследно исчезла, даже не оставив записки. Но ведь они сами сказали, что ничем не могут помочь с ее зельем, что, возможно, в поместье общины найдется тот, кто сможет ответить ей на вопросы.
И можно было догадаться, что это были лишь неумелое желание обрести покой этим вечером, перелистывая утренний выпуск "Ежедневного пророка", а также раскуривая трубку, медленно наполняя гостиную терпким ароматом вишневого табака.
Вот только если Анету посещала какая-либо идея, то задвинуть мысли о ней в задний ящик подсознания никак не удавалось. Механизм скрипел, замок не поддавался, и, наконец, мысли просто струились из него, растекаясь по полу рассудка, заполняя собой сознание, становясь навязчивой идеей, недосягаемой, а от того и столь притягательной. А ведь это всего лишь зелье, и на улице далеко не весна, когда болезнь обостряется, заставляя ощущать мир вокруг себя иначе, когда сама Анета боится себя, не зная, что может сотворить уже в следующую секунду.
Она прикрывает глаза лишь на мгновение, прислоняясь лбом к холодному стеклу, а когда открывает глаза, то видит, что автобус уже давно покинул город, свернув на окружную дорогу.
Суя по всему она потеряла счет времени, задремав.
Когда она выходит на нужной станции, то снимает капюшон. Здесь нет дождя, лишь трава у обочины дороги все еще покрыта каплями, склоняясь к земле, а сквозь темные росчерки облаков едва проглядывает заходящее солнце.
Здесь нет транспорта, а ее аппарация нестабильна, поэтому Анета идет пешком, заправив прядь волос за ухо и пропуская вперед тех, кто также, как и она, сошли на этой станции, поднимает голову лишь тогда, когда из церкви на окраине раздаются первые ноты органной музыки, останавливается лишь на мгновение и, помедлив, легко ступает в сторону открытых ворот, занимая место у стены, где видно все, что происходит в большом зале, а запах ладана и свечей смешивается с ароматом цветущей у входа сирени.
Ей с трудом удается придти в себя и вспомнить, зачем она приехала на окраину Лондона, лишь когда сунув руку в карман плаща, обнаруживает записку со списком ингредиентов и названием зелья.
Солнце уже клонится к горизонту, а совершая такое путешествие Анета понимает, что не вернется домой вовремя, если не воспользуется камином в доме Штернбергов. А ведь она и не подумала, что тот, кто ей нужен, может и вовсе не оказаться в поместье.
Что ж, зато у нее было время на себя, пусть Алеш с трудом поймет подобную выходку.
Старинное поместье встречает ее ароматом цветущей жимолости, тенью точеных пиний, а также тихим плеском воды старого фонтана. Домовик отпирает перед ней скрипучую дверь, забирает промокший плащ и докладывает, что сообщит хозяину дома о прибытии мисс Станек.
- Мне нужен не хозяин - отвечает девушка - Софи.
Ее просят подождать в гостиной, где начищенный до блеска паркет чуть ли не скрипит под ногами.
Анета подходит ближе к угасающему камину, все также сжимая листок с ингредиентами, а когда внучка старейшины появляется в комнате, забывая о приветствии, произносит:
- Мне нужно вот это. Научишь? - подходит к ней и протягивает листок, лишь немного расправляя его в ладонях. - Я путаю формулу, зелье выходит темным с тошнотворным запахом. Ты в этом разбираешься - последнее слово произносит с трудом, смотря на тонкие пальцы Софии - Помоги.

Алеш учил ее быть вежливой. Изо дня в день повторяя простые принципы, которые, казалось, должны были закладываться с детства. Он учил ее просить помощи тогда, когда нет возможности справиться самой, поясняя, что совместив простое слово "помоги" со словом "пожалуйста", можно добиться многого, расширяя границы неизведанного, раскрывая те двери, что были закрыты, если промолчать, не сказав ни слова.
Но этот дом не был тем местом, где могло бы прозвучать то заветное "пожалуйста", да и "помоги", отражаясь от стен, эхом звучало в ушах, от чего Анета проговорила его тише, чем все остальное, с силой складывая буквы в слово, ведомая лишь желанием заполучить то, что навязчивой идеей не покидало ее рассудок с прошедшего вечера.
Она замечает удивление в глазах Софи, слишком неподдельное, чтобы сослаться на игру теней, что причудливо скользят по полу и предметам, но  не говорит ни слова, наблюдая, как та просматривает список ингредиентов.
У Софи тонкие пальцы и ухоженные руки, Анета подметила это давно и даже простая блузка и темно-зеленая юбка не портит ее красоты, от чего девушка скользит взглядом по ее рыжим волосам, собранным в незатейливый пучок, плечам и рукаву до манжета, подмечая несколько складок, портящих вид фарфоровой куклы. Впрочем, как и веснушки. Анета даже склоняет голову набок, приходя в себя, когда Софи задает вопрос.
- Согласна?
Та кивает и делает несколько шагов назад, вновь начиная чувствовать себя неуютно.
Этот дом враждебен к ней, но чуть меньше, чем поместье в Швеции, где она-то и бывала всего несколько раз. Дом, одаривающий ее кошмарами по ночам, где черные тени тают на глазах, крича от безысходности, где невозможно сделать и шага, и уже чья-то холодная рука хватает за лодыжку, пытаясь утянуть за собой в царство смерти.
"Это все просто сны, Эни. Ты в очередной раз надумываешь себе то, чего просто не может быть."
Голос Алеша звучит в ее голове, словно бы он стоит рядом, заставляя Анет вздрогнуть и посмотреть на каминную полку, где старинные часы мирно отсчитывают время, оставшееся до окончания очередных суток.
Последние лучи заходящего солнца играют в волосах Софи, одаривая их медным блеском. Она стоит рядом, предлагая пройти в лабораторию, и Анета на мгновение прикрывает глаза, собираясь с мыслями, а затем произносит:
- Идем.
Наверно ее уже ищут, и в своем воображении девушка видит, как скрипят половицы под тяжелыми ботинками брата, как тот уже коснулся шероховатого косяка двери, делает глубокий вдох и поворачивает массивную ручку, уже спустя мгновение осознавая, что комната пуста, лишь ветер ветер, проникая из открытого окна, треплет легкие занавеси, раздувая их, словно парусы магловских  фрегатов.
Но иллюзия рассыпается осколками на начищенный до блеска паркет, когда Анета вновь замечает листок в руках Софи, и, прекрасно зная, где расположена лаборатория, идет вперед, стараясь не прислушиваться к дому и происходящему вокруг.
Живя здесь, она непременно бы сошла с ума. Хотя, возможно, рассудок итак уже  оставил ее, поначалу предложив сыграть в прятки и при этом забывая о правилах. Но разве сумасшедший считает себя больным?
Но сейчас лучше подумать о другом. Если у нее получится это зелье, то она скажет спасибо. Так учил Алеш, напоминая, что только маглы отличаются неблагодарностью.

Шаг за шагом ступая следом за Софи, Анет то и дело оборачивается, едва сдерживая себя, чтобы не остановиться, коснувшись стены. Неприязнь растет волнами, гонимая сквозняками из глубин дома. Это место никогда не станет ей родным, как и те люди, что паутиной оплели ее жизнь, не давая пошевелиться.
И даже призрачная иллюзия свободы, подаренная Райнерами, на деле является лишь зеркальным искажением происходящего, под взором неусыпной древней магии, куда древнее, чем эти стены, сам мир.
- Я все делаю правильно - шепчет Анет, сжимая руки в кулаки, когда свет от очередной лампады освещает их путь, сбивается с шага и все-таки останавливается, чтобы ощутить на себе дыхание незримого чудовища, с неприязнью наблюдающего за ними из темноты.
- Он хороший... вы ничего не понимаете...
И слава Мерлину, как говорили на Туманном Альбионе, что Софи ничего не замечает, или же делает вид, что все нормально, минуя коридор и, наконец, оказываясь  в лаборатории.
- Возьми котел в том углу - голос девушки возвращает Анет в реальность, но ей нужно несколько секунд, чтобы осознать, о каком котле идет речь, найти его взглядом и, наконец, сосредоточившись, направиться в указанном направлении.
Она вновь все делает без магии, благо котел не слишком большой, и когда Софи усаживается на столешницу, слышит то, что обязано прозвучать в этих стенах, ведь за тем она и пришла, и ее озаряет интуитивное понимание того, что первая катастрофа уже разразилась.
Анет видит, как Софи настраивается на музыку происходящего, не задает лишних вопросов, в тот момент, когда могла бы уподобиться остальным, и Эни не раздумывает, чтобы собраться с силами, – напротив, отдается живому ощущению невиданных линий, которые колебались в сердце и начинает играть на этих укрощенных волнами линиях, как на струнах, которые можно натянуть, изменив тон, или растянуть и ослабить, открыв обширное поле возможностей.
- Возможно, я слишком давно не практиковалась - говорит правду, ведь все чаще разделяя кров с Пожирателем, забывает о том, что дарило умиротворение и покой - Если поначалу все идет гладко, соответствует необходимой консистенции и цвету, то потом плавит котел, уничтожая все на своем пути. Неправильный состав? Может, я ошибаюсь в нарезке, массе..
Предполагает, чтобы затем задать вопрос, который не терпит отлагательств:
- Как тебе на Альбионе? И почему тоска в твоих глазах?
Нет ничего необычного в том, что забывая о последствиях, она вновь лезет в чужую голову, пытаясь рассмотреть в зеркальном отражении глаз последствия приезда из Северной страны. Твердо уверена, как и все Райнеры, что им не место здесь, возможно, поэтому этот дом встречает ее такой неприязнью, в ее сознании скалится, как сторожевой пес, видя Анету насквозь: все ее секреты, мысли и поступки, которые не будут оценены главой дома по достоинству.
Но к черту правила - ее жизнь, это лишь очередная нить судьбы, начало которой положено не Штейнбергами, а, значит, и не им указывать, что делать, лишь наблюдать со стороны. Сравнение с паутиной - ее болезненные фантазии.
Оборачивается, когда слышит знакомое "Эни" из темноты дальнего угла, и замирает сердце, ведь еще недавние иллюзии о приходе сюда Алеша - очередная игра разума, в тот момент, когда тот слишком занят своей жизнью, чтобы вспомнить о сестре.
- Могу я проследить за твоими действиями? - да, время поговорить и о зелье, пока магия дома не разъела ее изнутри, превращая мысли, эмоции, чувства в смердящую мешанину вины и безысходности.