Сентябрь выдался теплым, и Ариадна никак не может надышаться морем в открытое окно.
Ее дом выходит со скал прямо на воду, и она искренне считает его лучшим местом на земле, куда действительно хочется возвращаться. Еще и поэтому она так часто берет работу на дом: все же, лучше, чем сидеть в пыльном кабинете и страдать головной болью.
Предполагаемая работа никак не уходит из мыслей, и Ариадна косится на часы: интересно, много ли и долго ли Итан настаивал, чтобы его жена согласилась прийти к ней после Мунго? Она, кажется, журналист.
Когда домовик прилежно сообщает ей о прибытии мистера и миссис Броган, Ариадна велит ему передать только то, что она ждет Рейчел в гостиной, и чтобы Итан ни о чем не беспокоился, и вернулся через полтора часа. Для первого знакомства им с Рейчел этого должно хватить.
Когда дверь распахивается, Ариадна, обернувшись к гостье, обводит рукой комнату:
- Добрый день, Рейчел. Садитесь, где вам будет удобно.
В ее распоряжении и софа, больше напоминающая тахту, и любое из кресел, да хоть качалка у едва растопленного камина. Сама Ариадна приманивает к себе дневник и самописное перо, чтобы фиксировать любые детали чужого поведения. Слишком часто эти мелочи оказывались важны для ее работы.
- Закрыть окно или оставить? Чай, кофе, воды или ничего не хотите? - спрашивает она следом и подходит к креслу со своей стороны, садится.
Вода, впрочем, им понадобится, но позже. После долгой легилименции жуть как пересыхает в горле, даже у самой Готье.
- Итан, конечно, ввел меня в курс дела, но я бы хотела, чтобы вы рассказали все со своей стороны. Так как чувствуете, - попросила Ариадна, заменив последнее помните на более нейтральное слово. Заодно можно будет понять, где именно и что именно у Рейчел прерывается.

Перо записывало за Рейчел, а Ариадна, сцепив руки в замок, молча думала о том, что нельзя так просто забыть о своей семье, о мужчине, которого любишь, нельзя в один прекрасный день открыть глаза и не узнать любимого лица. Но отстраненность Рейчел, чем больше она говорила, напоминала Готье хорошо замаскированный испуг, а отсутствие желаний и, впрочем, вообще понимания этих самых желаний - глубокую депрессию, в которой только может пребывать человек, в раз выпавший из всех социальных связей.
- А вы помните, что это был за корпоратив? - спросила Ариадна после небольшой паузы, решив, что им стоит начать с самого простого. Играть вслепую ей не нравилось, но и лезть в голову к женщине, потерявшей память, вот так, не понимая, какие подводные камни могут скрываться там, в чужом сознании, было себе дороже.
Ариадна вытащила из пачки, лежащей на столике рядом с креслом, сигарету и закурила.
Дым медленно повело к окну.
- А что вы помните о себе, до какого момента? - уточнила Ариадна, вдумываясь в последние слова Рейчел. Одно дело, когда из памяти исчезает какой-то отрывок, другое, когда исчезают события, связанные с определенным кругом лиц. Ариадна не знала ни одного легилимента, который был бы способен стереть из человека воспоминания о другом, тем более, близком. Стереть их так, чтобы не осталось ни чувств, ни следов.
Назвать это болезнью - язык не поворачивался.
- В чем вы уверены кроме того, что никогда не выходили замуж? - так они хотя бы очертят временной кусок, оставшийся без изменений. И Ариадна сможет понять, с какого момента должна просматривать и латать дыры. - И когда, исходя из документов, вы поженились?
Наверняка Итан пробовал ей рассказывать хоть что-то из совместной жизни. Может быть, даже показывать какие-то воспоминания. Если она не вспоминала ничего...
Ариадна качнула головой и, выдохнув дым, сказала:
- Вы замечали за собой какие-то привычки, по вашему мнению вам несвойственные? Или какие-то фразы, мысли в ваших же статьях, - предположила она, - которых вы за собой не замечали?
Впрочем, все это меркло перед возможностью увидеть некоторые вещи в живую.
Ариадна предложила:
- Я думаю, что мы начнем с вами сегодня же, когда очертим временное поле. Я просмотрю состояние ваших воспоминаний, чтобы убедится, сколь полноценно они выглядят и насколько возможно вмешательство с моей стороны, как легилимента. Но мне нужно, чтобы вы ответили мне на один вопрос: мысль о вашем муже, о том, что вы можете что-то вспомнить, доставляет вам неудобства, она заставляет вас нервничать или вы относитесь к этому с равнодушием?

Отредактировано Ariadne Gauthier (15.06.2017 22:26:34)

Что ж. Это проясняло дело.
Но как же много придется латать с шестидесятого. Девятнадцать лет: можно ли стереть их безвозвратно? Ариадна была уверена, что нет.
Она задумчиво перекрутила в пальцах сигарету, взглянула на текст, легший на бумагу, и спросила:
- Когда вы узнали о пожаре, - цепляться за эту тему было не этично, болезненно, но необходимо. Боль иногда вытаскивает лучше самых счастливых воспоминаний, - кто-нибудь был рядом с вами? Вы можете рассказать мне о том, как шел тот ваш день? Попробуйте восстановить его.
Складывалось впечатление, что у Рейчел остался шаблон, но исчезла наполняемость. Детали, ей не хватало деталей, в которых и скрывалась, как в мелочах, любая жизнь.
И ребенок у Рейчел был.
Мерлин, ладно муж, хотя для Ариадны и этот факт с трудом укладывался. Но ребенок? Готье было трудно представить магию, которая смогла бы заставить ее забыть, к примеру, Жаклин. А это ведь она всю молодость посвятила карьере, а не семье. И жалела об этом до сих пор.
- Тогда у меня к вам будет задание. Все, что кажется вам чужим, - выписывайте в дневник, чтобы мы могли систематизировать эту информацию. И обязательно просмотрите свои статьи. Мы должны понять, чем ваше мышление сейчас отличается от того, что было до потери памяти,  - на этих слова Ариадна оставила сигарету в пепельнице, поднялась и пересела на софу, со стороны близкой к Рейчел.
- Посмотрите мне в глаза, если захотите прервать сеанс, просто подумайте об этом.
И все завертелось в темноте.
Сознание Рейчел больше напоминало пустую плохо освещенную комнату. Постепенно, словно из тумана стали проступать какие-то неясные очертания, и Ариадна терпеливо ждала, пока хоть одно из них вырисуется в яркий образ. Через минуту, может быть, две, Готье совершенно четко различила образ сигареты. Кажется, им всерьез стоит поговорить о желаниях и страхах, и о том, где заканчиваются границы приличия.
За сигаретой ничего не потянулось, и Ариадне пришлось перелистывать проявившиеся мутные образы самостоятельно. Их было очень мало, и все они вязались с только что сказанным. Интересно.
Ариадна зацепилась за детские песни и попыталась найти, с чем она соотносится. Если не лицо, то хотя бы намек на него. Намек на что-то, что стерлось.
Почему-то не было ничего.
Ариадна остановилась и решила просмотреть еще раз. И еще, до тех пор пока от повышенного внимания не начала побаливать голова. Она попыталась максимально замедлить просмотр и в какой-то момент зацепила взглядом легкую рябь по краю. Рябь, которая закрывала что-то очень важное, какую-то связь. Она прошла и исчезла, но Ариадна была уверена, что они смогут вытащить из Рейчел то, что так или иначе скрылось в ее голове. И восстановить.
Она разорвала контакт.
- Есть воспоминания, которые от вас закрыты, но они есть, - спокойно, хотя внутренне Ариадна торжествовала, произнесла она. - Причину нам еще нужно будет установить: может быть, вы отчасти сами блокируете их. Из страха.
Ариадна поймала взгляд женщины:
- Через пять минут мы можем попробовать еще, по-другому. А пока поговорим.
Поговорить было о чем.
Ариадна больше не доставала сигареты и неосознанно водила пальцем по нити браслета.
- Я хочу, Рейчел, чтобы здесь вы чувствовали себя свободно и открыто говорили о том, что вам нравится или нет. Это касается всего. От сигареты до тем беседы. Хорошо?
Она внимательно следила за Рейчел и, помолчав, продолжила:
- Вы оказались в сложной ситуации, Рейчел, но у вас есть выбор. Сейчас, как никогда, вы можете отрезать от себя всю прошлую жизнь и начать заново. Вы должны понять, что имеете на это право. И решить, решить самостоятельно, без влияния вашего мужа, друзей, врачей, решить, чего хотите именно вы. Начать заново или вернуть то, что потеряли.
У Рейчел для этого было и время.

Отредактировано Ariadne Gauthier (17.06.2017 23:30:27)