Как и любое другое место, госпиталь Св. Мунго обладал своей собственной атмосферой и, соответственно, своими собственными тайнами. Для Меды такими тайнами было особенное волшебство, которое могло, как ей казалось, появиться только здесь. Оно заключалось в том, что время теряло своё существо, свою природу и вообще все свои свойства, превращаясь лишь в понятие, определение, не более. Так день мог пролететь настолько не заметно, что казалось почти не справедливым отправляться домой без чувства завершенности и, в общем, усталости. Конечно, даже в такие дни Андромеда, как и остальные работники больницы, уставали, но чувствовалось это лишь в тот момент, когда целители покидали светлые двери госпиталя. Впрочем, бывали дни, когда, казалось, что смена будет тянуться на протяжении целой вечности, и лишь по прошествии её можно будет определить, сколько ещё часов, дней или, возможно, лет останется отработать. Андромеда не знала, чувствуют ли то же самое остальные работники, в общем то и обитатели Св. Мунго, но она точно знала, что для неё эта магия существует. И с самого первого дня, когда тёплые объятия наставника приняли её здесь в качестве стажера, волшебница искала источник этой магии или хотя бы намёк на этот источник, хоть какое-нибудь объяснение, ведь оно же должно быть? Всегда есть. Конечно же, никаких артефактов, как и заклятий она не нашла. И по сей день волшебство так и остаётся тайной, хотя миссис Тонкс почему-то кажется, что все дело в людях, которые сюда попадают.  В их настроении и, конечно же, цели визита. Чем печальнее и удрученнее человек, тем дольше длиться минута. Чем хуже новости - тем продолжительнее секунда. И так далее. Ответ это или нет, но для себя Андромеда решила, что, пожалуй, это и есть самый близкий к истине вариант, потому что горе, пусть и чужое, но происходящее у тебя на глазах, все равно задевает какие-то струны, где-то там, глубоко в душе. А потому так сложно идти времени, потому что оно тоже не может остаться в стороне, не может пройти мимо и остаться безучастным. Как и любой целитель, а ведь и время называли подобным образом, верно?
Андромеда не знала, к какой из двух своих категорий отнести сегодняшний день. Возможно, его не стоило вносить в воображаемый список вовсе. В конце концов, не каждая смена обязана была подстраиваться под её теорию, ведь не каждый раз могло совершаться волшебное превращение. Сегодняшний день выдался весьма хорошим и удачным. Учитывая, конечно, что он проходил в больнице. Завтра у целительницы должен был быть выходной, потому она торопилась закончить все свои дела, чтобы не брать их с собой. В конце концов, она не просто так перешла на новый график, чтобы в свои выходные посвящать время работе. Нет, дома её ждала непоседа Нимфадора, которая каждый день придумывала новые истории, чтобы порадовать маму и папу. Тед тоже обещал вернуться с работы пораньше, хотя, кажется, вчера вообще грозился взять отгул. И Меда порхала целый день, разбираясь с пациентами и бумагами. Как правило, к ней попадали дети, случайно смешавшие ингредиенты с полки родителей или просто выпив уже готовое зелье. Бывали, впрочем, и взрослые, не рассчитавшие дозы или перепутавшие растения. Меда любила своё отделение, потому что здесь все было в порядке, разложенное по полочкам стройными рядами, и редко когда забредала смерть, а что может быть печальнее, чем вид родственников, плачущих над покинувшими их людьми? Андромеда молилась, чтобы старуха с косой никогда не забрела в её дом, хватит с неё потерь  членов семьи. В общем, Меда, несмотря на завалы с бумагами, как ей казалось ( их всегда было бесконечно много), закончила гораздо раньше, чем закончилась её смена и остаток дня провела, помогая коллегам с их пациентами.
- Вот, проследите, чтобы он принимал вот это лекарство раз в два дня - и все будет в порядке. - Андромеда протянула флакон женщине, которая, ещё раз яростно глянув на своего сына, с благодарностью приняла склянку и поспешила удалиться. Дети есть дети, и даже если спрятать от них целый мир, они все равно его откопают, потому что могут и умеют это делать. Детскую интуицию ничем не заменить. Девушке оставалось только радоваться, что её дочка проявляла любопытство в других областях, хотя, конечно, для предосторожности все было надежно спрятано и убрано подальше от любопытных детских глаз. Она убрала со стола - выбросила ненужные корешки и пустые склянки, разобрала бумаги, которые должна была отдать в архив и, оглянувшись, вышла в коридор, закрыв по плотнее дверь. Было светло, несмотря на то, что за окнами осеннее солнце уже садилось. Оставалось лишь с жалостью вспоминать те лишние часы, которыми солнце одаривало людей летом, а сейчас пропавшие бесследно. Но госпиталь заботился о том, чтобы больные чувствовали себя комфортно и настолько уютно, насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах. Здесь всегда была особая аура, атмосфера спокойствия и надежды. Наверное, во многом благодаря именно освещению. В коридоре почти никого не было, хотя полностью пустыми они не бывали никогда. Меда шла и шла, прислушиваясь к глухому звуку своих шагов. Раз, два. Раз, два. Почти как сердцебиение, так же ритмично она отсчитывала метры, которые нужно было пройти. Она смотрела себе под ноги, хотя привычка напоминала ей о том, что нужно поднять голову и идти с достоинством и идеальной осанкой. Но не сейчас и не сегодня. Меда хотела отдохнуть от преследующих ее уже столько лет привычек древнейшего и благороднейшего, от которых сложно было избавиться хотя бы на время, что уж говорить про на веки вечные? И тут она почувствовала, скорее интуитивно, нежели увидела перед собой препятствие. Но было слишком поздно. Бумаги из рук целительницы взмыли вверх, а потом опустились на землю, по звуку напоминая листопад, но по виду больше походя на накрывающую побережье беспощадную волну. Она молниеносно присела и стала собирать листы. И лишь через секунду догадалась посмотреть, кого она задела.
- Прошу прощения. - Она заметила девушку, которая выглядела потерянной, впрочем, возможно, Меде это только показалось. - Мисс, вы не ушиблись? Извините ещё раз, я задумалась и совершенно вас не заметила.- она встала на ноги и постаралась выразить свои глубочайшие извинения. Она не привыкла быть неуклюжий, тем более попадать в подобные ситуации. - Могу я вам помочь?- её голос звучал дружелюбно, а в глазах горел тёплый огонёк, тот самый, благодаря которому ее отличают, точнее, отличали от сестёр. Люди не часто блуждали в Св. Мунго, но и такое случалось. Поэтому Андромеда была готова проводить девушку, куда ей понадобится, если, конечно, ей это понадобится.

Кажется, на улице меняется погода, словно, подстраивается под наступающие сумерки. Подстраиваются под идущие часы, неумолимо отсчитывающие часы, минуты и секунды до окончания этого дня. За окном появляются тучи, слишком быстро обволакивая еще по-летнему ясное время. А затем начинается дождь, почти без предупреждения. Капля за каплей заполняя темнеющий мир своими слезами, небо хмурится и, кажется, грустит. Или гневается. Впрочем, наверное, есть из-за чего. И кажется, вместе с погодой меняется взгляд Андромеды. И меняется оттенок не радужки, темнея все быстрее и быстрее. Из тёплого и немного виноватого ее взгляд превращается в заботу и насторожённость. Мысли крутятся в её голове, и этот круговорот, не задерживаясь, отражается в её глазах. И на всём её лице. Месиво из вопросов и непонимания. Где-то там, в этом запутанном и клубящемся дыме,  можно найти и тревогу, она появляется неожиданно, но не обрушивается сразу волной, захватывая все мысли, как это делает страх. Нет, тревога нарастает, стелется как туман в предрассветный час, заполняя собой пространство, постепенно, не торопясь. Время есть. Всегда будет. Меда растеряна и, словно, находится в прострации, хотя реальность давит на неё очень сильно, со всех сторон напоминая о своём присутствии. Её тревожит девушка, с которой она столкнулась. Возможно, сказывается усталость и сгущающиеся тучи, напоминающие о скором ливне, но целительнице кажется, что незнакомка охватила дрожь. И, кажется, она напугана, а может, потеряна.  Беспокойная душа. Андромеда видит это в её глазах, в которых, кажется, отражается все, что есть у неё на душе. И девушке становится не по себе, потому что на ум приходят какие-то неприятные ассоциации с ловушкой и с ланью, загнанной в угол. Она отказывается от помощи, но слова звучат не слишком убедительно. Или это просто её воображение? Ведь не в первый раз Андромеда надумывала себе беды и тревоги, якобы, написанные на лице ее друзей. Не в первый раз занимала себя поиском решения несуществующих проблем. Она не хочет торопится с выводами, слишком рано. В конце концов, в больнице хватает испуганных людей, которые в порыве паники блуждали по коридорам в поисках хоть каких-то ответов или утешений. Кто знает, что только что сообщили этой девушке? И кто знает, что вообще ей пришлось пережить.
- Вы в порядке, мисс? - её глаза пытаются найти точки соприкосновения со взглядом посетительницы, но, кажется, все безуспешно. Меда протягивает руку, чисто интуитивно, пытаясь успокоить девушку, ещё совсем юную для таких испытаний. Миссис Тонкс думает о том, какой она ещё в сущности ребёнок, и невольно ужасается, раздумывая над причинами её появления в Св. Мунго. Её рука дотрагивается до плеча незнакомки, и Меда чувствует ужасный холод и, кажется, дрожь, которая мелкими волнами разносится по всему ее телу. Она ищет выход. Отчаянно, но крайне неуверенно. Существует ли он вообще? Андромеда ничего не понимает, в голове нескончаемым потоком появляются все новые и новые мысли, тысячи вопросов, отвечать на которые, увы, нет ни времени, ни сил. Похоже, им суждено остаться без ответа. Во всяком случае пока: волшебница совсем не уверена, сможет ли незнакомка ответить хотя бы на один из них в её состоянии. Паника, страх, возможно, даже истерика.
- Конечно, я с удовольствием провожу вас до выхода, но сначала, боюсь я должна настаивать, вам нужно согреться и успокоиться: вы вся дрожите. - она перекладываете бумаги в другую руку, потому что чувствует, что правая уже не в силах справиться с подобным грузом. Она чувствует тяжесть в своих руках, да и ногах тоже. Кажется, и голова наполняется свинцом. Слишком много мыслей, слишком много вопросов и так много  тревоги. Как будто не хватает переживаний о семье и грядущем будущем. - У вас болит голова? Может, лучше присесть? - она опасается, как бы девушка не упала прямо здесь по средине коридора. На вид она была хрупкой и легкой, почти невидимой. И действительно в какой-то момент Андромеде показалось, что слишком большой груз лежит на плечах в этой юной особы. Совсем не подстать её хрупкости. Меда оглядывает коридор, сама не зная, что хочет найти. Поддержку? Ответы? Родственников, которые ищут свою потерявшуюся дочь? Все, что угодно. Но ничего не было. Никого не было.
- Так, пойдёмте со мной. - она протянула руку, предлагая свою поддержку на случай, если девушке сложно идти сомой. - Я вас не обижу, обещаю. - она постаралась избавится от тревоги в своём взгляде и голосе. Ни к чему пугать и без того напуганную девушку. Они вернулись в кабинет, который только что Меда лично закрыла и надеялась расстаться с ним до следующей смены. Она поставила чайник и, усадив, девушку на диван, предложила плед. Чайник вскипел достаточно быстро, Меда заварила чай и подала незнакомке чашку, не такую изысканную, но зато весьма вместительную.
- Меня зовут Анлромеда Тонкс. Я работаю здесь целителем. Поэтому позвольте мне заняться вашей головной болью, а вы пока расскажите, что с вами случилось. - она не пыталась давить на девушку, Мерлин знает, сколько ей пришлось перенести. Она просто хотела помочь. Чувствовала какую-то острую необходимость. Меду интересовала незнакомка, она притягивала её интерес и, почему-то, вызывала сильнейшее чувство тревоги и беспокойства. Она не могла просто уйти. Она должна была что-то сделать.

Андромеда не могла оторвать взгляд от своей новой знакомой. В голове вертелись миллионы вопросов, загораясь каждую секунду также ярко, как только что появившиеся звезды на ночном небосводе. Они напоминали солнечную систему, потому что каждый из них вращался по своей определенной траектории, не отклоняясь от неё ни на шаг. Всегда вокруг глубоких глаз юной девушки, сидящей напротив. Казалось, что в них могла поместиться целая вселенная, абсолютная истина и бесконечность мироздания. И все равно будет слишком далеко до эпицентра этой глубины - души девушки. Меда привыкла к тому, что каждый из её посетителей в Св. Мунго, как, собственно, и любой, кого она видела за успокаивающими стенами госпиталя, скрывают свои тайны. И это абсолютно нормально, потому что без секретов не существовало бы и мира, а с ним и всего, что окружает нас в привычной нам форме. Она твёрдо знала, что рано или поздно следы этих тайн появляются в глазах, так или иначе, но всегда дают о себе знать. Порой это мягкое свечение, иногда - появляющиеся из ниоткуда слезы, больше похожие на осенний дождь. Все что угодно, главное - быть достаточно внимательным наблюдателем, чтобы вовремя запечатлеть этот мимолетный момент истины, когда, сами того не жалея, люди дают намеки или подсказки. Каждая тайна хочет быть открытой, поэтому она все равно себя выдаёт. Остальное - вопрос времени. И Андромеде кажется, что она достаточно внимательный слушатель и зритель, чтобы увидеть эти намёки, чтобы уловить дыхание тайны. Но в глазах этой девушки стояла не одна загадка, не две и не три. Их было великое множество, и, наверное, это тревожило целительницу  больше всего. Потому что ни один человек не может носить в душе так много. И ни в коем случае не должен. Всегда должны быть те, с кем можно поделиться, кто может облегчить непосильную ношу, подставив плечо или протянув руку. Возможно, целительница ошибалась на счёт всех этих тайн. Она не исключала такой вероятности, потому что, опять же, это все лишь её теории, фантазии и догадки. Возможно, ничего такого вовсе не существовало и юная особа была в полном порядке, а Меда просто навязывалась со своей помощью. Но нужно же хотя бы иногда полагаться на интуицию? В конце концов, ей однажды  она пригодилась и, более того, привела её к свободе. Порой нужно рисковать и прислушиваться к внутреннему голосу, а он есть у всех и каждого. Просто не каждый проявляет достаточную внимательность и терпеливость, чтобы его услышать. Но Андромеда старается изо всех сил и чувствует, как какое-то внутреннее тепло подсказывает, что девушке нужна её помощь. И в очередной раз в ней просыпается максимализм, которому, кажется, впору давным давно оставить её. А кто, если не я? И она продолжает улыбаться девушке самой ободряющей улыбкой и старается потеплеть хотя бы немного, чтобы не напоминать холодную зиму. Итак за окном осень, которая особо не радует хорошей погодой.
Андромеда встаёт и быстро принимается за изготовление отвара от головной боли, хотя что-то подсказывает, что в этом случае хватит крепкого сна и горячего чая. Дымящаяся кружка уже в руках у девушки, а сон - не проблема, учитывая что в больнице полным полно свободных кроватей, которые, как ни странно, некоторые пациенты находят гораздо более удобными и мягкими, чем их родные спальни дома. С этим девушка согласиться не может, потому что не представляет, что может быть лучше дома и родных людей, с которыми так приятно просыпаться по утрам. И она ни за что на свете не согласна отказаться от тёплого одеяла и сопящего рядом мужа, которому то и дело снятся слишком яркие и реалистичные сны. Она добавляет немного мелиссы и, тщательно размешав приготовленную смесь, которая источает аромат свеже скошенных трав и цветов, заливает горячей водой. Маленькая скляночка вмещает в себя немного, но достаточно, чтобы избавить даже самого высокого человека в мире от дразнящей боли в голове. Она поворачивается к своей пациентке и протягивает флакон. Он ещё дымится и все ещё напоминает о полевых цветах, успокаивающих истерзанное сознание.
- Спасибо. - Меда благодарит за комплимент, хотя не уверена, стоит ли считать его таковым. Ей действительно нравилось её имя. Когда-то давным-давно. Это было ещё до школы, до того, как принадлежность к столь древней семье, что её традиции стали выглядеть как минимум странно для большинства волшебников, стала для неё чем-то тяжёлым и почти неподъемным. Сейчас она не обращала на него никакого внимания, потому что многие уделяли слишком много, пытаясь докопаться до какой-то истины. Картой? Неизвестно. - Выпей это вместе с чаем. Голова должна пройти. - как бы между делом вставила девушка, выслушав все, что было сказано касательно её имени. Она не знает, стоит ли что-то говорить, ведь её имя действительно ни раз слышали в высших кругах. Обычно вместе с весьма неприятными эпитетами и определениями. Энди, конечно, при этом не присутствовала, но здравый смысл и осознание реальности подсказывали, что просто так весть о её замужестве свет не оставит. И её ещё долго будут поносить все, кто придерживаются старомодных понятий о чистоте крови. Понятий, которые не имеют и никогда в общем то не имели прав на существование. Но если бы неуверенный  и, кажется, немного испуганный голос остановился только на этом! Нет. В кабинете звучит фамилия, которую вот уже несколько лет никто не осмеливается произнести вслух у неё дома. Почти никто. И все же. Андромеда Тонкс невольно вздрагивает, то ли от неожиданности, то ли от страха, который никогда не пройдёт. Потому что все время кажется, что кто-то из прошлого появится однажды на пороге её дома. И тогда солнечная и почти беззаботная сказка закончится. Канет в небытие. Безвозвратно.
- Да, я родилась в этой семье. - её глаза мгновенно темнеют, отражая свинец, которым наполнились её душа и мысли. Она старается улыбаться, но теперь уголки её губ приподняты слишком печально, чтобы это не заметить. Девушка не знает, как объяснить, не вороша прошлого. Она не знает, как рассказать, не нарушив заклятия. Конечно, она помнит каждый миг, особенно тот день, когда она решилась на побег. Но ей кажется, что память оставила её и лучше обо всем забыть. Меда предпочитает так думать, потому что так намного проще. И спокойнее. - Да, действительно неправильно. Но...- она подбирает каждое слово, тщательно взвешивая его, сама не понимая, чего и главное, кого опасается. - Но человек не может быть счастлив там, где он существует, вместо того чтобы жить. Наверное, я просто поняла в один момент, что моё счастье и род Блэков находятся в совершенно разных направлениях. Бывает же, что чувствуешь себя чужой, словно в чьём-то сне, где тебе нет места? Я не хотела так жить до конца своих дней. Потому и убежала. - Андромеда могла бы сказать что-то вроде: убежала, потому что полюбила. Но подобная формулировка казалась не совсем полной. Она ушла, потому что нашла свой путь и своё счастье. Эта дорога была далека от представлений и мечтаний родителей, потому вместо её портрета на фамильном древе Блэков сейчас зияет выжженная дыра, обугленная  и, должно быть, все ещё ноющая. Кому-то ведь она должна была причинить боль? Без этого нельзя. Ведь за те годы, что она провела, нося фамилию древнейших и благороднейших, она должна была коснуться хоть кого-то, задеть хоть чью-то душу. Или Меда слишком отвыкла от обычаев своего прежнего мира, где никому нет дела и чувства - нечто запредельное, давно забытое и заледеневшее.
- Очень приятно познакомится. - девушка была рада переводу темы, потому что ей уже начало казаться, что признаки прошлого появились прямо перед ней. И потому вдруг стало так холодно и темно. И слишком одиноко. Итак, новую знакомую звали Энни. И она уже не раз попадала в такие ситуации. Это насторожило Энди ещё больше. Точнее озадачило и растрогало. Она не могла представить, чтобы кто-то так обыденно говорил о подобных вещах. И Анета вдруг превратилась в глазах Меды в совершенно одинокое и покинутое существо. Очень больно! - Вы совсем одна или в городе есть родственники или друзья? Кто-нибудь, с кем можно связаться? Мне кажется, вам нужно отдохнуть и хорошенько выспаться. Но, боюсь, я не могу отпустить вас в неизвестность. - странная девушка и ещё более странные обстоятельства для встречи. Меда не знала, что ей делать и как правильно поступить. Она не думала, что её новая знакомая - сумасшедшая. Конечно же нет. Она была... особенная. Необычная и со своими тайнами и секретами. Но в данный момент Меду больше всего волновал вопрос, как быть с девушкой. Не выгонять же её на улицу без пальто и без малейшей точки опоры и поддержки!

Само по себе слово семья всегда вызывает целый ураган эмоций, в котором различные для каждого человека эмоции перемешиваются, образуя свою собственную смесь, ни на что другое не похожую. И это нормально. Потому что у каждого с этим словом связано огромное количество воспоминаний, событий, вещей и, в общем-то, в какой-то степени отдельная часть своей жизни. Но так уж вышло, что у Андромеды это слово разделялось на два мира, как, наверное, и большинство вещей в её жизни. Сначала по всему телу разносилось тепло, гордость, радость и уют. Счастье со всеми вытекающими. И это действительно было так, потому что жёлтые в её понимании Тонксы делали каждый день солнечным и очень красивым, пахнувшим яркостью и самой радостью. Конечно, бывали и проблемы, куда без них? Но в целом, всё было именно так - солнечная семья для солнечного мира. Но она не могла и забыть про другую стороны этого слова. Как и монета, как и медаль, как и Луна, оно имело оборотную сторону. Гораздо более тёмную и менее привлекательную. То была сторона холода, где любой свет - большая редкость. Нет, наверное, должны были быть улыбки и хотя бы какие-нибудь мгновения счастья, но, видимо, они были настолько мимолётны, что Меда предпочитала о них не вспоминать и приводить всю свою прошлую "семью" к одному знаменателю: серости и одиночеству, потому что в любой клетке, какой бы золотой она не была,  невозможно избавиться от холода и пустоты внутри. Любила ли она свою прошлою семью? Наверное. Так ли они ужасны, как ей хочется думать? Должно быть. В любом случае, так проще думать. Да и возможно ли относится по-другому к людям, которые искореняют любой порыв свободной мысли, не щадя ни чувства, ни семейные узы?
- Наверное, не так ужасна, как мне кажется. Всё ведь так субъективно, верно? Думаю, они не так плохи, как может показаться. Просто...мы чужие. - Андромеда не была застигнута врасплох подобным вопросом, скорее наоборот. Она уже давным давно готовилась к тому, что когда-нибудь кто-нибудь решит полюбопытствовать. Ведь есть вопросы, которые просто обязаны быть заданными. Почему-то, казалось, что он - один из них. Она не чувствовала смущения или растерянности, хотя, стоит признать, какая-то его часть всё же в ней осталась, наверное, потому что привыкла к тому, что никто никогда у неё не спрашивает о прошлой жизни, а она никому не говорит. Во всяком случае, посторонним. Но отчего-то Анета не кажется такой уж чужой. Странной - да. Уникальной - да. Но не посторонней. И наверное, поэтому она отвечает на подобные вопросы, позволяя выпытывать самые сокровенные тайны. Хотя какие уж это тайны?! Люди всегда болтают, и потому никакие секреты не могут вечно оставаться в тени. И полагаться на это не стоит. И, наверное, поэтому чувствует, что нет угрозы в её словах, в том, что она рассказывает. Ведь вред уже был причинён, да и едва ли Анета станет играть с услышанным, если это вообще возможно. Она не производила впечатление расчётливой и хитрой особы. Ничего общего с фамильными чертами Блэков, как, в общем то, и с фамильным наследием других семейств. Она выглядела обычной и в тоже время далёкой от нормальности. И именно это, как позже поймёт Андромеда, стало причиной её относительного спокойствия. Они просто разговаривают: Анета задаёт вопросы, а Меда на них отвечает, стараясь говорить как можно точнее и правдивее. Скрывать нечего и не от кого.
- Это не совсем зелье. Скорее, отвар. Просто травы, ничего опасного. - Меда немного теряется, когда девушка отказывается от напитка. Она не привыкла, чтобы кто-то отказывался от блестящих склянок. Во всяком случае здесь. Она не считала себя великим целителем, конечно же нет! Ей пришлось бы сильно преувеличить свои способности, чтобы даже попытаться назвать себя подобным образом. Даже в своих собственных мыслях. Но всё равно полагала, что хотя бы головную боль облегчить она в силах. Она работала вот уже несколько лет и прекрасно знала своё дело, не такое сложное, как может показаться на первый взгляд, и куда менее опасное, чем в других отделения Св. Мунго, но всё же достаточно важное. И вот сейчас, когда маленькая бутылочка так и осталась нетронутой, миссис Тонкс была, мягко говоря, удивлена, что можно было легко прочитать на её лице, особенно выразительном в больничном свете. И Андромеда уже хотела было настаивать, но резко себя одёрнула: не принуждать же её делать то, что она не хочет. Анета же не Нимфадора, о которой Меда не переставала волноваться. И Анета в принципе не ребёнок. Она прекрасно знает, что и как лучше. Должна знать. - Я, конечно, не буду вас принуждать. В конце концов, головная боль - не самый опасный недуг. Но всё же подумайте: отвар из мелиссы едва ли может навредить больше, чем обычный травяной чай. - она кивнула, стараясь быть как можно внушительной. Или наоборот, внимательной. Фактически Анета не жаловалась на плохое самочувствие, да и вообще, не жаловалась. Видимо, подобные пришествия были, если не в порядке вещей, то хотя бы достаточно регулярными, чтобы девушка перестала бурно на них реагировать. Что тоже казалось целительнице достаточно странным, но она старалась не задаваться лишними вопросами. Какой в них смысл? Она старалась не давить, потому что верила в право пациентов на выбор, свой собственный, свободный выбор. Потому она лишь кивнул, ничего больше. Короткий жест, скорее самопроизвольный, больше интуитивный. Кивок собственным мыслям.
Андромеда смотрит на девушку, словно, пытается разгадать каждый её секрет, понять каждую её мысль и предугадать каждый её вопрос. Но, как обычно, у неё это плохо получается. Как и большинство женщин, Меде присущи и интуиция, и догадливость, и прочее, но почему-то, когда больше всего она нуждается в данных качествах, они неустанно её подводят, искажая истину и поворачивая то, о чём ей бы в пору догадаться, с ног на голову. И сейчас она не пытается строить предположений, ожидая момента какого-нибудь случайного прояснения, мгновения, когда связь с космосом станет отчётлива видна и ясна. Но, как не давалось ей прорицание в школе, так таким же неправдоподобным оно кажется сейчас. И Анета по-прежнему остановится одной большой загадкой, а Меда не настолько сильно их любит, чтобы долго трудиться над одной, стараясь подобрать ключ или найти подсказку, открывающую туманную и извилистую тропу к ответу. И девушка напротив в очередной раз задаёт вопросы, которые Меда не ожидает, но в тоже время знает об их приближении. Здесь её интуиция работает вполне исправно, хотя немного и опаздывает. Как всегда.
- Как и во всех семьях, мои родители особенно не давали прав на выбор: нужно принять определённые устои - и всё. И, наверное, многие именно так и поступают, впитывают каждое слово, но  я не очень любила слушать разговоры за столом и скорее делала вид, что принимаю традиции семьи, нежели действительно делала это. - Меда пожимает плечами, сохраняя при этом идеальную осанку, за которой так бережно следили на протяжении стольких лет. Она понимает, что хочет сказать Анета. Точнее, ей кажется, что она понимает. Конечно, это логично, спрашивать, сложно было ли поступить человеку подобным образом. Тем более, если его поступок прерывает любые связи с семейством. И Меда спрашивала себя о том же. И до сих пор спрашивает в ночных кошмарах и снах, которые наутро тут же забываются, оставляя после себя только неприятный осадок и еле заметные слёзы в уголках глаз. Девушка не знала, как ответить на этот вопрос. Тем более не знала, чтобы она сказала, если бы её вдруг спросили. Она бы не врала, но в чём правда - этого Меда тоже сказать не могла. Это был вопрос, отвечать на который было настолько сложно, что ответ всё время откладывается на дальнюю полку, в самый укромный уголок сознания, чтобы потом ответить на него, когда-нибудь. Возможно, на пороге смерти.
- То есть сейчас даже не за кем послать, чтобы вас встретили? - Меда расстроилась, потому что "никого" звучало как-то слишком печально и одиноко. В этом слове, казалось, была собрана почти вся безнадёжность мира, скомканная и брошенная без присмотра и чьего-либо внимания. Она не знала, что сказать. Боялась проронить лишнее слово, потому что многие слишком негативно реагируют, когда их жалеют. Да и имела ли она право на это? В конце концов, пока Меда находилась в госпитале, она была целителем. А Анета пациенткой - далёким существом, чья жизнь, безусловно, важна, но лишь до тех пор, пока она не превращается в её личную историю - взлёты и падения, слабости и счастливые мгновения. В глазах Андромеда Тонкс горит : - Мне очень жаль., но всё, что срывается с её отчего-то холодных губ: - Тогда позвольте мне проводить вас до дома. Конечно, после того, как вы выспитесь. Вам очень нужно поспать. - она старается избавиться от дрожжи в голосе, который на самом деле там нет, но Меда отчётливо её слышит. Ей обидно за юную душу, которую так рано покинули любимые люди. И почему-то слово почти никак не облегчало этого чувства. Она не заслужила подобного одиночества. Это несправедливо. И, наверное, ещё долго Меда бы думала о равновесии во вселенной, о том, как, порой, бывает жестока жизнь и почему это происходит, если бы знакомая фамилия не разрезала воздух. Резко и довольно болезненно, задев при этом и её слух, и что-то в душе. Призраки прошлого.
- Да. Мы довольно хорошо знакомы. Были. Рудольфус Лестрейндж женился не Беллатрикс. Да и мы относительно часто виделись. Раньше. - Меда не могла заставить назвать миссис Лестрейндж своей сестрой. Язык не поворачивался и, что-то ей подсказывало, Белла была бы не против. Насколько ей было известно, две её ... в общем, Нарцисса и Беллатрикс, последовав примеру родителей, выбросили сестру из своей жизни и теперь даже не заговаривали о ней. Имя Андромеды было теперь навсегда вычеркнуто из семейной истории, вычеркнув таким образом один из вариантов имён для будущих мисс Блэк, если, конечно, они когда-нибудь ещё появятся на свет. Да, Лестрейнджей она знала достаточно, чтобы остерегаться их и гнать прочь из своих мыслей, чтобы не чувствовать непонятной тревоги и холода внутри. - Вы с ними знакомы? - очередная попытка понять девушку. Зачем то же она должна была спросить о них, верно? Не могла же Анета просто так наугад выбрать фамилию из списка чистокровных волшебников, чтобы поинтересоваться, знакома ли с ними Меда. Но даже если и не просто так... Андромеда всё равно не могла избавится от неприятного чувства в животе - нарастающей тревоги.

[AVA]http://forumavatars.ru/img/avatars/0017/93/f0/19-1470951507.gif[/AVA]
Рабастан никогда не считал Следящие чары чем-то из ряда вон выходящим. Более того, в отношении Анеты, данного рода слежение казалось ему совершенно нормальным. Он ничем не выражал своей осведомленности, но это знание вселяло в него спокойствие. Почему-то, с их встречи спустя много лет, сейчас он ощущал себя ответственным за это хрупкое создание.
Будучи наблюдательным по натуре человеком, Лестрейндж учился читать мисс Станек, не задавая вопросов. Считывать состояние девушки по положению рук, по мимолетным жестам, взгляду, наклону головы и прочим незначительным признакам. Пока что выходило не слишком удачно, но Лестрейндж-младший терпеливо работал над результатом.
Сегодняшний день выдался почти свободным. Полдня Рабастан смог посвятить неспешному перемещению по коридорам Лестрейндж-Холла со стаканом огневиски и кипой старых пергаментов из закромов отцовского кабинета. Плавно перетекая из гостиной в гостиную, он с увлечением изучал деловые документы со времен пра-пра-прадедов и иже с ними. Изредка, между ведомостями и закладными попадались письма личного и делового характера, в результате чего младший наследник рода Лестрейнджей сумел вникнуть в суть запутанных отношений незнакомой тетушки Изабель-Мари (скорее всего из французской ветви) и словоохотливого мистера Флинта. Огневиски улучшало атмосферу, добавляя блеска огню свечей, да дополнительных частей тела теням на стенах.
Легкий шум грома со стороны моря отвлек Рабастана от семейных историй, а потом сильно завибрировала палочка. Пару минут потребовалось на осознание, одевание и аппарацию.
Он не сразу узнал в пустых коридорах безликую стерильность госпиталя Святого Мунго. До этого дня Рабастан был в больнице лишь пару раз да и то в качестве посетителя. В этот же вечерний час вокруг было пусто, а по стенам, выкрашенным светлой краской, скользила угрожающая тишина. Рабастан двинулся в путь, используя палочку как радар, тем более она явно требовала именно такого взгляда на ситуацию. В череде коридоров и одинаковых дверей не виделось просвета, пока, наконец, палочка в кармане не разгорелась до боли в пальцах, а ручка очередной двери не поддалась. Дверной проем озаряет мягкий свет, в котором Рабастан видит Анету с загнанными глазами. Девушка тут же прижимается к нему, не говоря ни слова, лишь легкая дрожь тела свидетельствует о состоянии.
- Что здесь происходит? - не поднимая глаз от прильнувшей к нему девушки, интересуется Лестрейндж одновременно у всех, делая шаг в кабинет. Он приобнимает Анету, успокаивающе гладя ее по плечу, потом поднимает взгляд на вторую женщину в комнате. На лице мелькает гримаса удивления, когда он узнает в женщине в форме целителя Андромеду Блэк, сестру Беллатрикс, сбежавшую с магглом и тем самым опозорив всех чистокровных магов на планете. Ну или почти так.
- Андромеда? - все удивление осталось на лице, поэтому на голос почти не хватило. - Не ожидал увидеть здесь.. вас. - В голове Рабастана тем временем плясало польку великое количество вопросов и просто мыслей. Что Анета делала в Мунго. Что она делала в кабинете с сестрой Беллы? Откуда они друг друга знают? А также еще куча пока не сформулированных мыслей, на которые у него, наверно, еще будет время. Ибо у Анеты подобное спрашивать почти бессмысленно.

Отредактировано Rabastan Lestrange (15.08.2016 19:42:13)